Владимир Коротких - Черная заря

Бэтээры быстро выехали на дорогу и направились в кишлак на максимально возможной скорости. За поворотом дорога пошла по краю горы над обрывом, оставив кишлак справа внизу. Колонна двигалась вдоль кишлака по открытому пространству. Узкая колея дороги, то и дело ныряя вниз, вверх и петляя по горе, не давала возможности развить скорость, вынуждая двигаться крайне медленно.

Тем временем в наушниках слышалась стрельба и голос:

— Первый, у нас всего шесть снарядов осталось, духи со всех сторон лезут. Экипажи в круговой обороне. С дороги сойти не могу, мешают подбитые машины, несем потери!

— Я Первый, держитесь, помощь близко!

До места боя действительно оставалось не так уже и далеко, немногим более километра. Но такая езда делала ситуацию почти бесконтрольной, лишая возможности быстро прийти на помощь разведчикам. Стрельба слышалась теперь уже и без наушников. В одном месте, где склон горы был наиболее пологим, Барсегян приказал взводу Андрея съехать с дороги и следовать выше по склону в сторону боя, а дальше действовать по обстановке. Остальные три взвода продолжили движение по дороге, которая, сделав поворот, круто устремилась вниз и пошла по окраине кишлака.

Выбравшись с дороги, они поехали по склону горы. Место боя было совсем недалеко. Андрей уже видел духов, атакующих разведчиков с горы и со стороны кишлака, который в этом месте был гораздо шире, чем в начале. Он скомандовал по рации:

— Птица-два, Птица-три! Рассредоточиться в линию и огонь!

Два бэтээра, следовавших за ними, сразу нагнали их и заняли места по бокам, ведя на ходу пулеметный огонь, стараясь согнать духов с их позиций. Но духи и не думали отступать. Пришлось остановиться, поскольку склон горы обрывался. Дальше можно было пройти только пешком.

— Пехота, наружу! — скомандовал он. — Птица-два, обходи слева по верху, Птица-три, выдвигайся на край обрыва, не давай духам менять позицию и подойти к обрыву из кишлака!

Он видел, как по дороге к месту боя подходили остальные бэтээры, высаживая по пути пехоту.

Сам он, сняв шлемофон, обратился к бойцам, сидящим в его бэтээре:

— Джин, давай в третье отделение, стреляй по пулеметчикам, остальные со мной, вниз по обрыву!

Они покинули БТР, и под прикрытием пулеметов перебежками и ползком добрались до обрыва, который являлся краем узкого ущелья. Андрей первым спустился по крутому каменистому склону в ущелье и ждал остальных. Последним должен был спуститься Шестак.

Когда Шестак был рядом, Андрей недоуменно спросил его:

— Ты чего рано? Где еще двое?

Шестак, передернув плечами, ответил:

— Ложкин ранен в шею. Я одного бойца с ним оставил, перевязывает.

— Большая рана?

Шестак утвердительно кивнул головой.

— Большая.

Андрей сказал, поглядев на стоящих перед ним Шестака, Горчака и Рябова:

— Ущелье выходит на кишлак. В нем наверняка могут быть духи, так что не зевать и зря не стрелять. Наше дело — внезапность. Если никого не обнаружим, будем выходить верхним духам в тыл.

Он пошел первым, пригибаясь и перебегая по каменистому дну ущелья. Они прошли достаточно далеко, когда за поворотом услышали стрельбу сверху.

Стреляли бойцы второго отделения, направленного в обход. Снизу в ответ тоже раздались автоматные очереди.

Пробираясь меж камней, они достигли поворота и увидели нескольких духов, стреляющих из автоматов поверху. Рядом с духами лежали ящики с боеприпасами. Андрей и Горчак метнули в их сторону по гранате. Сразу после взрывов все залпом открыли огонь. Ответного огня не последовало. Сверху бойцы тоже не стреляли, очевидно, сообразив по ситуации, двинулись дальше.

Подойдя к духам, они увидели разорванное в клочья туловище одного из них. Окровавленные куски и внутренности были разбросаны вокруг. Видно, граната угодила прямо ему под ноги. Рядом лежали еще четыре окровавленных трупа, один из которых тоже был разорван в куски.

— Зараз и не сочтешь, скильки их тут було, — сказал Горчак.

— А ты сложи их по частям, как конструктор, тогда поймешь, — предложил Рябов.

В это время они заметили, что за большим камнем сбоку кто-то вроде бы шевельнулся.

Рябов дал из автомата очередь по камню. В ответ не стреляли. Горчак, стоявший ближе всех, в один прыжок оказался у камня и скрылся за ним. Через мгновение из-за камня вылетел дух и упал. Он был без оружия. На вид ему было не более двадцати лет. По его редкой курчавой бороде стекала кровь, обильно шедшая из носа. Горчак стоял позади него и держал в руке его автомат.

— Вот, побачьте, у его в стволе патрон перекосило!

Андрей сказал:

— Горчак, свяжи духа. — И обратился к Шестаку: — Видишь, ущелье на подъем уходит? Пройди с Рябовым дальше и разведай, где духи.

Шестак с Рябовым ушли, а Горчак связал руки лежащему духу и, разорвав на нем одежду, свернул кляп, заткнув ему рот со словами:

— Соплей нема? Тогда не задохнешься. — Он поднес к его лицу свой кулачище и добавил: — Сиди смирно, поганка, а то махом тебя стрельну. И шо я тебе за камнем не кончив? Теперь возися с тобой.

Андрей молча смотрел на духа и думал про Ложкина. Судя по реакции Шестака, дела были неважные. А наверху по-прежнему слышалась стрельба.

Шестак и Рябов вернулись довольно скоро.

— Ну, что там? Где второе отделение? — спросил Андрей.

— Все чисто, — ответил Шестак. — Второе отделение наверху. Я сказал им закрепиться и ждать бэтээра. Там, кстати, можно обрыв объехать. Барсегян на горке с духами уже разобрался. Когда мы наверх из обрыва вылезли, то парочка духов как раз в нашу сторону драпала.

— Но не додрапала, — добавил Рябов. — И этого, падлюгу, тоже надо кокнуть! — он замахнулся прикладом автомата на сидящего духа. — Они наших там сколько положили?

— Отставить! Этот, может, чего еще и расскажет, — поднимаясь с камня, сказал Андрей. — Горчак, подымай его и пошли назад, к бэтээрам, надо позиции определить.

Они выбрались из обрыва в том же месте, где и спускались в него. Стрельба продолжалась теперь уже в кишлаке, недалеко от дороги.

Андрей послал БТР второго отделения в обход обрыва, приказав второму отделению прикрывать тыл. Третье отделение он оставил контролировать вход в ущелье, а сам с бойцами пошел к своему бэтээру.

У бэтээра стоял снайпер Мамаджонов. Увидав их, он указал рукой за БТР:

— Ложкин там, товарищ командир.

Позади бэтээра на плащ-палатке лежал боец Ложкин с укрытым панамой лицом. Его одежда была сильно залита кровью.

— Артерию перебило, — сказал Шестак. — Рана большая, ничего сделать было нельзя.

Андрей поднял панаму. Лицо Ложкина было бледным и серьезным. Таким его Андрей, пожалуй, и не помнил. Словно это был вовсе и не Ложкин — веселый, балагуристый хлопец. Сбоку на его шее зияла большая рана.