Эдуард Володарский - Штрафбат

— Немцы! — крикнул Толик и, вцепившись в баранку, нажал на газ.

Деваться грузовикам было некуда. Дорога тянулась через поле, кругом — открытое пространство. Пулеметы застучали, пули взорвали фонтанчики земли перед полуторками и рядом с ними. «Мессеры» прошли над машинами на бреющем полете и ушли далеко назад.

— Разворачиваются, суки! — оглянувшись, крикнул Савелий. — Что делать, Толик?!

— А я знаю?!

«Мессеры» действительно сделали широкий разворот и летели теперь навстречу грузовикам. Вновь застучали пулеметы. Брызнули осколки лобового стекла, пуля попала Толику прямо в лоб, и он ткнулся лицом в баранку. Машина вильнула в сторону и запрыгала по кочковатому полю. Савелия пуля ударила в грудь, он закричал, заваливаясь на мертвого сержанта. Полуторка проехала, подпрыгивая на кочках, метров двести и остановилась.

А рядом со второй полуторкой почти разом рванули две бомбы. Грузовик опрокинуло взрывной волной набок. Сперва загорелся деревянный кузов, потом запылала кабина. С визжанием выл двигатель, и бешено вращались колеса. Водитель выбрался из горящей кабины, побежал по полю, упал, закрыв голову руками.

Еще одна бомба взорвалась перед носом третьей полуторки. Шофер резко свернул с дороги, машина помчалась по полю, остановилась, и водитель, выпрыгнув из кабины, отбежал подальше и растянулся среди сухих кочек.

Тройка «мессеров» взмыла вверх и ушла в голубые небеса, и через несколько минут уже не слышно было даже гула моторов.

Тогда водитель, молодой сержант, и усатый старшина лет сорока, вытащили из кабины мертвого Толика и Савелия Цукермана. Савелий тихо стонал. На груди расплылось темное кровавое пятно.

— Этот живой, — сказал усатый старшина. — Откуда он взялся-то?

— Гляди, у него и ноги перебиты… вон кровища видна. Не дотянет, наверное. Ладно, потащили, — сказал сержант. Они подняли стонущего Савелия за руки и за ноги, понесли к стоящей в поле машине.

Майор Харченко с интересом разглядывал цветную этикетку на бутылке рома, потом достал из ящика стола стакан, налил, понюхал.

— И много там этого добра? — спросил Харченко Олега Булыгу, сидевшего напротив.

— Я там не был. Видел только, как они мешки притащили, яму выкопали… А вчера к вечеру они уже вчетвером туда ходили. Четыре здоровенных мешка приволокли. Солдатам тушенку выдавали, банки с сосисками, с фасолью… Галеты еще… ну, печенье такое… вкусное…

— С сосисками? С фасолью? Галеты? — Харченко еще раз понюхал, выпил махом и задохнулся. — Крепкий какой, сволочь…

Нашарил в ящике сухарь, захрустел. Потом закурил папиросу, откинулся на спинку стула, проговорил:

— Хорош напиток… забирает… От сучьи выродки! Нашли и — молчок!

— Говорят, они там немцев встретили, — сказал Булыга.

— Как это встретили? — вскинулся Харченко. — И что?

— Не знаю. Леха Стира рассказывал. Говорит, ротный Глымов выпил с ними, и разошлись. Врет, наверное…

— Так, так, так… — забормотал Харченко. — Немцев встретили? Так они, наверное, тоже за продуктами туда наведывались… Выпили, значит? Задружились… так, так, так… Ротный командир Красной Армии с заклятым врагом выпивает, с оккупантом… так, так, так… Вот ты, милок, и сел на крючок… Э-эх, хорош ром, мать его! — Харченко налил еще. — На-ка, выпей, Булыга. Небось уже попробовал?

— Попробовал.

— Все равно выпей — заслужил. Ценная информация. — Харченко подвинул стакан к краю стола. — А потом сядешь и все подробно напишешь. С немцами выпивали! С фашистами! Ишь ты, какие шустрые, ну-ну…

Булыга взял стакан, тоже понюхал ром и выпил.

— А документы на тебя завтра же направлю в особый отдел армии. Вернут тебе погоны и звание, и пойдешь дальше воевать, как нормальный советский человек. Уразумел?

— Уразумел… Можно папироску?

— Закуривай.

Медсестра Галя влетела в ординаторскую, где Света отбирала в коробку шприцы и скальпели.

— Светка, твоего хахаля привезли!

— Какого хахаля? — вздрогнула Света, сразу поняв, о ком идет речь.

— Ну, этого… Савелия! Весь в кровище! Ноги, грудь!

Света выронила коробку, инструменты со звоном разлетелись по полу, и бросилась в операционную.

В операционной высокий, сутулый хирург с мощными волосатыми руками извлекал пули из располосованной груди Савелия. Со звонким стуком упала в никелированную чашку одна… вторая… третья…

— Хорошо его нашпиговали… — сказал хирург. — Сердце цело — будет жить солдат.

Света и Галя заняли свои места возле операционного стола. Галя промокала марлей мокрый лоб хирурга, Света подавала ему инструменты.

— Ладно, будем зашивать героя… Галя, бинты приготовь.

Галя торопливо вышла из операционной.

— Чего глаза мокрые? — бросил на Свету короткий взгляд хирург. — Жених, что ли?

— Только утром расстались… — всхлипнула Света.

— А вечером снова встретились. Радуйся, что жить будет.

— Я радуюсь… — Света шмыгнула носом под марлевой повязкой, из глаз потекли крупные слезы…

Майор Харченко закончил свой доклад и выжидательно посмотрел на генерала Лыкова.

— Склад, говоришь? — с интересом переспросил генерал, глядя на карту, расстеленную на столе. — Где ж он находится?

Начальник штаба Телятников привстал со стула и тоже наклонился над картой.

— Прибуду в батальон — все выясню, товарищ генерал. В особом отделе фронта я слышал разговоры, что где-то в этих местах находится, по данным разведки, стратегический склад продуктов для наступающих войск группы «Центр». Но где он находится, никто толком не знал.

— Интересно, интересно… — Лыков курил и смотрел на карту. — А он, значит, на нейтральной полосе?

— Его можно спокойно захватить, товарищ генерал. Штрафники туда два раза сходили, отоварились и спокойно вернулись, значит, он не охраняется. Вполне вероятно, что немецкое командование на этом участке фронта и не знает о существовании этого склада. Ведь его оборудовали, когда они наступали, значит, где-то осенью сорок первого. А теперь осень сорок третьего, и они отступают, и начальство у них здесь другое — вполне могут не знать.

— Интересно рассуждаешь, майор… логично… — сказал Телятников. — С продовольствием у нас шибко хреново. Для дивизии — просто манна небесная.

— Если это стратегический склад, думаю, там продовольствия не на одну дивизию хватит.

— Как мыслишь, Илья Григорьевич? — спросил начштаба.

— А что, майор дело говорит. Захватить склад можно.

— Надо согласовать со штабом и командующим армии, — сказал Телятников.

— Можно и согласовать. Операция местного значения. Управимся своими силами, — ответил Лыков.

— Штрафники внезапно захватывают склад, удерживают в течение нескольких суток, и за это время вывозим все запасы продовольствия, — предложил Харченко.