Виктор Кондратенко - Курская дуга

— Молодцы… У вас вчера работка была… Я видел с НП. Что-то участилась разведка боем. Туман… Как бы снова не было вылазки. Враг активничать начал!

— Мы его тут привели в чувство…

— Вчера не меньше взвода наступало.

— Пьяные, черти, шли. Эсэсовцы. Мы их нарочно поближе подпустили, а потом всыпали!

— Они сейчас злые, какую-нибудь каверзу устроят. Будь наготове, Бунчук.

Наполнив ключевой водой фляги, офицеры спустились по тропинке. Тихон Селиверстов вспомнил: недели две тому назад, будучи связным, он относил ночью записку Бунчуку. Высокий офицер — знаменитый разведчик гвардии лейтенант Синенко. У него вся грудь в наградах.

Туман таял, обнажая вдали черные бугры. Тихон, навалившись грудью на камень, следил за неясными очертаниями села. Селиверстов напрягал слух, стараясь уловить звук, уже несколько секунд тревоживший его. Он заметил: офицеры остановились. Командир роты подозвал связного, отдал ему какое-то распоряжение. Потом Бунчук и Синенко быстро сошли с тропинки, прыгнули в окоп.

Командир пулеметного расчета сержант Телушкин поднял руку:

— Так и есть — танки!

Гвардейцы приготовились. Селиверстов достал из ниши запасные коробки с пулеметными лентами. Телушкин мельком взглянул на Тихона: «Руки у него не дрожат».

С каждой минутой нарастал рокот моторов. Когда из тумана показались танки, Телушкин прошелся по ним пулеметной очередью. Немецкие десантники соскочили с машин, шлепнулись в грязь, поползли. Из-за бугра показалась пехота.

— На полную железку! — И Телушкин дал длинную очередь.

Гитлеровцы рванулись вперед.

— Отсекать их от танков, отсекать! — кричал Телушкин.

Дружно заработали пулеметы, и в тумане затряслись огненные языки. Внизу у ручья взметнулось пламя. Бронебойщики и артиллеристы вступили в бой с танками. Гитлеровцы не пошли за своими танками, залегли.

— Есть, горит один! — воскликнул Тихон. — Эх, черт…

Три новых танка атаковали позиции бронебойщиков. Тихон видел: головной танк наехал на окоп и стал его яростно утюжить. Потом танк выдвинулся вперед и, стреляя на ходу, пошел на окоп командира роты.

Тихон схватил противотанковую мину. Выскочив из окопа, он поскользнулся и съехал вниз. Танк приближался к окопу Бунчука, сверкая выстрелами.

Селиверстов пополз вдоль ручья. По дрожанию земли почувствовал, что танк близко. «Только не пропустить бы!»

Держа наготове плоскую мину, он приподнялся. В нескольких шагах от него лязгала грязная гусеница. И видя одну только эту черную змею-гусеницу, Тихон бросил под нее мину.

Он упал в ручей, прильнул к намытому водой песку. Пламя взрыва опалило Тихона, со свистом пронеслись осколки. Он чуть привстал, ощупал себя: «Жив!» К нему подползал со связкой гранат забрызганный грязью сержант Телушкин.

— Ты, Тихон, с того света списан! Смотри, что сделал…

У ручья стоял танк с развороченным днищем. Селиверстов рукавом шинели отер пот с лица.

— Не «тигр»? Нет?

— Ты, брат, разохотился…

— Говори громче, в ушах звенит…

— Это их обыкновенный T-III. Но и то штучка. Орешек! — крикнул Телушкин.

Бобрышев проснулся рано. По привычке завел часы, взглянул на светящиеся стрелки: «Пора!» В землянке догорала свеча. Дмитрий что-то переписывал в толстую тетрадь. Возле времянки на походной кровати крепким сном спала Катя. Бобрышев оделся и, сложив вещи в рюкзак, подошел к Дмитрию.

— Я готов! Не хочется уезжать, но ничего не поделаешь. Приказ редактора. Надо спешить в Малоархангельск.

— Катю будить не надо. Ну что ж, пошли. Я тебя провожу.

Они вышли из землянки. В овраге разлив тумана подступил к верхушкам высоких кленов. Казалось, черные всадники бесшумно переплывали белесую реку. Подвесной мосток, перекинутый через ручей, качался под ногами. Ручей, недавно робко точивший снега, теперь набух и превратился в шумную речку.

За мостком на снегу Дмитрий заметил желтую пыльцу.

— Орешник зацвел.

— А вот и подснежник! — Бобрышев нагнулся, сорвал цветок.

По дороге, собрав букетик подснежников, они незаметно подошли к перекрестку. Дмитрий взглянул на указатель..

— До Малоархангельска двадцать четыре километра. Ты на попутной?

— Меня заберет почтовая машина, Я условился.

Сквозь туман пробились солнечные лучи. Все вокруг ожило, повеселело. По широкому полю покатились то сизые, то золотисто-белые волны. Они текли, таяли и снова бесшумно наплывали на бугры. Но солнечные лучи оказались слабыми, они потухли. Игра света и тени прекратилась. Послышался сигнал грузовика, и в то же мгновение от сильного удара вздрогнул воздух.

— Вылазка! — насторожился Дмитрий.

— После того как фашисты снова взяли Харьков, они обнаглели.

— Эх, Харьков, Харьков…

— Мы его вернем, Дмитрий, вот отшумит весна — он будет наш!

Остановив грузовик, шофер распахнул дверцу, козырнул:

— Кто едет, товарищи офицеры?

Бобрышев стал прощаться. Прислушавшись к грохоту боя, шофер зло сплюнул:

— Сегодня Гитлер рано проснулся, вилы ему в бок!

Бобрышев полез в кабину.

— Ты мне почаще пиши, Дмитрий…

— Обязательно!

— Передай привет Кате. — И Бобрышев помахал рукою.

Проводив товарища, Дмитрий поспешил на гул боя. Он свернул с дороги, пошел напрямик. Ему пришлось взять разгон и перепрыгнуть через узкий, но глубокий ручей. Он ускорил шаг и остановился на берегу нового ручья. Рыхлый снег мешал прыжку. Но возвращаться назад Дмитрию не хотелось.

Он ступил на льдину и провалился. К счастью, место было неглубокое, но он все-таки набрал в сапоги воды.

Артиллерийская гроза стихла так же внезапно, как и началась. «Теперь спешить некуда», — подумал Дмитрий. Переобувшись и тщательно выкрутив мокрые портянки, он быстро побежал к высотке. «Надо согреться!»

Его окликнули. По дороге шагал Курбатов, беседуя с каким-то проворным полковником. Тот легко, словно кузнечик, перепрыгивал рытвины, залитые мутной водой. Позади шел порученец генерала, знакомый Дмитрию молоденький лейтенант в новеньких ремнях.

Комкор остановился.

— Вовремя подоспел корреспондент. Писать есть о чем. Знакомься с командиром полка, это подполковник Федотов. Я был у него на КП, когда противник сделал вылазку, и вот решил все на месте проверить. — Курбатов поправил пенсне, зашагал, — Так продолжим наш разговор, подполковник… Мы должны построить оборону, тщательно все продумав — она должна быть глубокой, активной, противотанковой. И на войска, на всю нашу технику наденем шапку-невидимку. Только так!

— Сейчас в ротах, товарищ генерал, мы уделяем особое внимание маскировке.

— Правильно поступаете.

Шагая рядом с Курбатовым, Дмитрий подумал о том, что надо бы проверить, как маскируются войска. Очень важный вопрос.