Сергей Зарубин - Тропой разведчика

Сергей вышел на улицу. Ласково светило солнце, высоко в темно-голубом небе тарахтел самолет. Сергей определил, что это был «хейншель», что-то высматривавший на наших позициях. В сердце солдата, только что принятого в партию, не было тревоги.

Кружись, фашист, пока не свалишься вниз, продырявленный зенитным снарядом! Может, ты заметишь с высоты наши аэродромы, блиндажи, батареи, но, наверное, никогда не поймешь, что самой важной’ для тебя добычей явилась бы землянка, в которую один за другим входят солдаты. Лети сюда, присмотрись к неприглядному, совсем не грозному сооружению, повергни в трепет своих генералов. Вступающие в партию клянутся до последней капли крови сражаться с тобой, фашистом, освободить народы, попавшие в неволю, до конца своих дней бороться за дело трудящихся всего мира. Это во сто крат важнее, чем батарея, которую ты фотографируешь. Сергей погрозил фашистскому стервятнику и торопливо пошел в блиндаж.

«Почему ты решил вступить в партию?» Сергей ответил на этот вопрос члена партбюро, солдата-сапера Кузнецова общими словами. Он хорошо понимал место коммуниста на войне, хотел быть в передовой цепи, на самом опасном и ответственном участке. Будет время, где-нибудь в полузасыпанной траншее, перед поиском, ожидая сигнала, подробнее расскажет Сергей саперу Кузнецову, почему он решил стать коммунистом. Расскажет Сергей солдату Кузнецову о своем отце, о его жизни до революции, о известной всему Забайкалью «Долине смерти», где белогвардейцы расстреляли коммунистов. Расскажет и о коммунисте Ефремове, о его незабываемых словах: «Партии очень нужны разведчики…»

Снова встал в строй старшина Матыжонок, снова повел за собой «зеленых призраков». Ни лесные завалы и минные поля, ни засады и артзаслоны не могли остановить храбрых солдат. Фронт стремительно продвигался вперед. Новые и новые записи появлялись в памятной книжке фронтового разведчика.

«25 сентября 1943 года. Вели дневной поиск, разбросали листовки, подорвали дот, взяли в плен часового из 10-й немецкой пехотной дивизии. Уничтожили двенадцать гитлеровцев…», «10 октября в тылу врага, у переправы через речку, убили немецкого полковника, добыли документы…», «15 октября 1943 года в тылу врага взорвали мост, разгромили радиостанцию, взяли переговорные документы…» Много раз приходилось охотиться за «языками». Подползали ночью, подкрадывались днем, набрасывались на гитлеровцев, связывали их и гнали в свою часть. Теперь только в особых случаях разведчики тащили «языков» на себе. Поддерживаемые сильными руками, немцы, австрийцы, итальянцы, случалось, испанцы и бельгийцы шли сами. Шли, когда разведчики не торопились, бежали, когда им велели, весьма искусно ползли, когда это было нужно. Дуло автомата, остро отточенный кинжал красноречиво разговаривали на всех языках, и не всем хотелось умирать за Гитлера. По-прежнему интересовался старшина Матыжонок, ценный ли был тот или иной «язык», что рассказал он на допросе. Но сознание, что разведчики предотвратят беду, помогут достичь успеха, сохранят десятки, а возможно и сотни жизней, было самой большой наградой для Сергея и разведчиков его отделения.

Начало лета 1944 года… Шлепаются в воду огромные снаряды, вздымая грязные фонтаны. Сполохи огня мерцают ночами над тихой речкой Проней, осколки тяжелого металла срезают камыши, роют землю, крошат листву на столетних дубах. Раненый, но еще сильный зверь, уползая в свою берлогу, остановился на западном берегу и долго стоял здесь, жестоко огрызаясь.

В «Памятной книжке фронтового разведчика» о тех суровых днях сказано коротко: «10 июня ходили в поиск на западный берег Прони. Лично уничтожил немецкого лейтенанта. Взяли документы».

Помнит Сергей: коммунистов-разведчиков вызвал в штаб генерал-майор Шкрулев. Он призвал их личным примером воодушевлять солдат, показать образцы мужества при выполнении боевых задач. Генерал ознакомил разведчиков с приказом Гитлера, объявившего землю между реками Проней и Днепром «неприступным восточным валом», а город Могилев — укрепленным районом, сдать который можно лишь с разрешения самого фюрера.

Вскоре разведчики получили приказ вести поиски «а западном берегу Прони. Долго никому не удавалось проникнуть туда. Не удалось пройти в тыл врага и отделению Матыжонка, которому дали задание найти путь для прохода танков и автомашин по заболоченной пойме реки. Потеряв трех человек еще на переправе, разведгруппа вернулась. Туманным утром командование послало еще одну группу. А через полчаса вышел на берег один из разведчиков, упал на руки командира роты и, выплюнув сгусток крови, сказал:

— Кругом мины, сигнальные ракеты… Всех обнаружили, потопили…

На небольшой лесной поляне состоялось открытое партийное собрание. Командир разведроты Лосев предложил проникнуть в тыл врага группой из трех человек. Надо переплыть реку, сделать проходы в минном поле, перерезать проволочное заграждение, перейти через траншею, углубиться в тыл врага и выяснить, смогут ли танки и автомашины пройти между двумя островками леса, где наши летчики заметили нечто похожее на гатевую дорогу. Никто из наблюдателей не видел, чтобы по ней ходили немецкие танки, автомашины и орудия, но конные повозки изредка двигались.

Дорога, которая была сфотографирована с воздуха, пересекала немецкие траншеи, проволочное заграждение и подходила почти к самой реке. Был замечен проход в минном поле, но он хорошо охранялся.

— Здесь надо пройти в тыл врага, — сказал старший лейтенант Лосев. — Не справа, не слева, а прямо по дороге.

— Смерть, — сказал кто-то из разведчиков.

— Посмотрим, посмотрим, — нахмурился Лосев. — Я не приказываю здесь, на собрании… Старшина Матыжонок? Пойдете?

— Надо, товарищ старший лейтенант.

— Орешин?

— Я готов, — ответил солдат.

— И я пойду, — сказал Лосев.

Сергея не посвящали в тайны штаба, не говорили о готовящемся наступлении. Он это понимал сам. Разведчик еще днем видел в лесу саперов, которые сооружали пешеходные штурмовые мостики. Далеко от передовой инженерная часть сколачивала большие ряжи, готовила настилы для мостов. Повсюду солдаты роют траншеи, сооружают новые блиндажи, укрытия — ожидается подход большой массы наших войск. Нет, не собираются зимовать на берегу Прони части его дивизии. Старшина понимал, что командование решило использовать замеченную с воздуха дорогу для стремительного прорыва главной полосы обороны гитлеровских войск. Надо во что бы то ни стало узнать, пригодна ли эта дорога для движения танков, автомашин, артиллерии. Нельзя бросать технику на тот берег наобум — пойма Прони заболоченная и машины могут застрять. Разведчикам приказали найти дорогу для наступления, и ради этого стоило постараться!