Юрий Корчевский - Охотник

Вернулся в переднюю комнату. И тут ему на глаза попался саквояж. Ну да, не ранец же из телячьей кожи офицеру носить — ими только солдаты пользуются. Он прихватил и его.

Из дома выбрался прежним путём — через окно. Спрыгнув на землю, прислушался. Тишина. Никто не всполошился, не поднял тревогу.

Через калитку он вышел на улицу, поставил чемоданчик и саквояж на землю, опустился на четвереньки, разрезал ножом поясной ремень убитого часового и стянул с ремня магазинную сумку. Автомат у Саши есть, теперь будут патроны к нему. Держать всё это в руках было затруднительно, но Алексей считал, как в поговорке — своя ноша не тянет.

Прячась в тени забора, он прошёл до угла улицы. Шел, остерегаясь, ведь немцы вполне могли пустить по улицам патруль. Но обошлось.

Алексей завернул за угол последней избы. Где-то здесь должен был быть Саша.

— Эй, ты где? — окликнул он бойца.

— Здесь, — негромко ответил тот.

— Помоги, — Алексей отдал Саше магазинную сумку. — Надень на ремень, всё не в руках нести.

Шлёвки от подсумка были широкими, под немецкий ремень, и сумка наделась без проблем.

— Винтовку мою давай, а чемоданчик возьми.

— Что там?

— Откуда мне знать? Идём, пока тревогу не подняли.

Они направились к рощице, где оставили корзину с харчами, и несколько минут искали её в темноте. Бросить бы, время уходит, но еду было жалко. Голод — не тётка, утром есть захочется.

— Пошли отсюда подальше. Если утром немцы собаку по следу пустят, нам худо придётся, поэтому надо за ночь убраться. Хорошо бы ручей найти.

— Зачем?

— По ручью пройдём с полкилометра, собаку со следа собьём.

— Понял.

Алексей шёл первым, за ним Саша. Чемоданчик вроде бы и небольшой, однако нести его было неудобно, ручка резала ладонь.

Когда из-за туч вышла луна, Алексей объявил привал. Тут же отщёлкнул замки и поднял крышку. Вроде бельё, только почему так тяжело? Он потянул на себя тряпку и обнаружил, что в ней была завёрнута бутылка.

В чемоданчике оказалось шёлковое бельё, три бутылки французского коньяка, бритвенный прибор, стопка чистой бумаги и несколько пачек сигарет.

— Саш, ты куришь?

— Не баловался.

— Тогда табаком следы посыпать будем, чтобы собака след не взяла. Открывай саквояж.

В саквояже вообще ничего полезного для них не было: шерстяной шарф и такие же носки, бритва и множество мелочей вроде зажигалки. Её Алексей сунул в карман — пригодится. Из другого кармана достал трофейный пистолет и запасную обойму.

— Держи, это тебе.

— Спасибо, — Саша сунул оружие в карман.

— Давай коньяку хлебнём по паре глотков, — предложил Алексей.

— Я его не пробовал никогда, — как-то сразу сконфузился Саша.

— Вот и попробуем.

Они открыли бутылку, и Алексей глотнул прямо из горлышка. На вкус коньяк был приятен, но чувствовалась крепость.

— Глотни, — он протянул бутылку Саше.

Тот отхлебнул и сразу же выплюнул.

— Тьфу ты, клопами пахнет.

— Дурной ты, Сань! Немцы его из Франции, может — из самого Парижа привезли. Какие клопы?

— По мне наша водка лучше.

— Не хочешь — не пей.

Бутылки переложили в саквояж, предварительно всё из него вытряхнув. Да и нести саквояж было удобнее — ручка по руке.

Они пошли дальше. Алексей теперь периодически крошил сигареты, рассыпая табак по следу.

За ночь успели пройти километров десять, и наступивший рассвет застал их на лесной опушке. За лесом тянулся луг, пересечённый поперёк оврагом.

— Давай день в овраге отсидимся, — предложил Саша.

— Нельзя. Если немцы нагрянут — постреляют, как перепёлок. Надо в лес за оврагом.

— Обходить далеко.

— Ничего, целее будем.

Дав круг, они обошли овраг стороной и, войдя в лес, расположились на опушке. Отсюда хороший обзор, и сами в случае опасности уйти по лесу в любую сторону могут.

— Давай поедим и поспим немного, — предложил Алексей.

— Давно пора, желудок уже сосёт.

Они доели всё, что было в корзине. Алексей ещё коньяка граммов двести выпил. Расслабившись, оба придремали.

Вскинулись от шума мотоциклетных моторов. Оба схватились за оружие. Вдоль оврага, с обеих его сторон, периодически постреливая из пулемётов по густым зарослям кустарника на дне оврага, ехали немцы. Один раз они даже швырнули в овраг гранату.

— Учись, салага, где прятаться надо. Если бы сейчас в овраге были — хана бы пришла.

— Да, — только и выдавил из себя Саша.

Немцы прочесывали на занятой территории места, где могли прятаться окруженцы — в лес они пока не совались. На мотоциклах там делать нечего — не проедешь. А цепью лес прочесать — слишком много солдат надо. Вот и проверяли немцы места укромные, но легкодоступные.

Постреляв, мотоциклисты укатили. Чесались руки у Алексея пристрелить несколько человек — так потом от немцев не оторвёшься, а ему хотелось к своим выйти, повоевать в полную силу. Среди своих он полезен будет, наибольший урон врагу нанесёт.

Отдохнув до полудня, они пошли через лес, на восток. Остановились на отдых. Вдруг Саша насторожился.

— Вроде погромыхивает. Дождь, что ли, собирается?

— Сам услышал, решил — показалось. Это не гром, Саня, это пушки стреляют. До фронта километров семь.

— Как же мы переходить будем?

— Доберёмся — увидим.

Дальше они пробирались осторожнее. Километра через три стали слышны отдельные орудийные выстрелы.

Лес закончился, впереди открытое поле. Но по дороге через поле нескончаемым потоком шли немецкие грузовики с пехотой.

— Похоже, Саня, нам тут до вечера загорать, в голом поле не укрыться.

— Как скажешь.

До вечера они наблюдали за дорогой. Машины шли в обе стороны.

К вечеру движение стихло, а когда стемнело — прекратилось совсем.

— Всё, хорош ночевать, идём.

Ночь была безлунной — в трёх шагах ничего не видно, и они пошли прямо через поле. С дороги их всё равно не заметят.

Стало слышна пулемётная стрельба.

— До передовой километра полтора-два, — определил Алексей, — скоро тылы немецкие пойдут. Надо место выбрать для укрытия, днём понаблюдать, а ночью к нашим переходить.

Местность пошла изрытая лощинами и мелкими оврагами, поросшая кустарником.

— Лёша, давай в кустах спрячемся.

— Про овраг не забыл?

Они залегли в воронке от авиабомбы. Вроде в открытом поле, а со стороны их не видно. И место удобное, на небольшом пригорке. По очереди поспали. Утром Алексей разрешил Саше отдыхать.

— Только из воронки не высовывайся.

Сам же надёргал травы, воткнул её в отворот пилотки и осторожно высунулся.

Ёлки-палки! В двухстах метрах перед ними совершенно отчётливо просматривалась немецкая гаубичная батарея. У солдат по расписанию завтрак, и они были заняты содержимым своих котелков.

Алексей наблюдал через снятую с винтовки оптику. Отчётливо были видны различия между офицерами и солдатами.