Иван Бережной - Записки разведчика

Сержанта Сергея Климовича Рябченкова война застала на бронепоезде в Тбилиси, где он служил командиром орудия.

Его семья осталась в Смоленской области. Во время боев на Смоленщине он на своем бронепоезде находился всего в нескольких километрах от родного села, но не сумел повидаться с родными. И теперь тоже ничего не знал о них.

Нет ничего тяжелее неизвестности.

В который уже раз за войну я подумал: состоится ли наша встреча с родными и при каких обстоятельствах? О плохом не хотелось думать, а хорошего не было видно.

За этими невеселыми размышлениями я не заметил, как пролетел остаток короткой летней ночи.

Утро предвещало хороший день. На небе не было ни единого облачка.

Лагерь просыпался. Потягиваясь, подымались разведчики. Побрились, помылись, постирали одежду. От вчерашней усталости не осталось и следа. Что значит молодость!

Дуся на утреннем сеансе приняла радиограмму. Павлов поздравил нас «с боевым крещением» и объявил всей группе благодарность «за мужество и героизм, проявленные в бою».

Закончив работу, радистка принялась за солдатские гимнастерки и брюки. Одному надо пришить пуговицу, другому заштопать или наложить заплату. Кто это сможет лучше сделать? Конечно, умелая женская рука. Эту обязанность взяла на себя Дуся по своей инициативе. Сначала ребята стеснялись, отказывались от ее услуг, но постепенно привыкли и потом считали, что иначе и быть не могло. За теплые товарищеские отношения разведчики платили радистке тем же. Они чистили ее автомат, помогали развертывать рацию, и уж лучший кусочек еды всегда доставался Дусе…

С наступлением вечера мы заминировали железную дорогу и, полные сил и энергии, выступили в свой дальний поход.

Мы совершили последний переход с партизанами. Они должны были уйти на выполнение своей задачи, отклоняясь от нашего маршрута на восток, в Хинельские леса. Последнюю совместную дневку провели на берегу реки Клевени.

Наконец наступил вечер. Пришло время расставаться с друзьями из Брянского леса.

Наши продовольственные запасы подходили к концу. В вещевых мешках осталась суточная норма сухарей, сахар и соль. Необходимо было создать хотя бы трехсуточный запас, чтобы первое время не заходить в села вблизи нашего района базирования и не оставлять следов по пути движения. По совету партизан, прежде чем расстаться, мы решили пополнить продовольственные запасы за счет бургомистра села Локоть.

Аккуратные белые хатки, крытые соломой, вытянулись по обе стороны дороги. Под окнами в палисадниках растут гвоздики, канупер и мята. Возвышаются колодезные журавли. На крыше одного из домов нашла приют семья аистов. На Украине существует поверье, что аисты приносят счастье, поэтому разорять их гнезда считается позором. В садочках вишни. Типичное украинское, село, воспетое украинским поэтом Тарасом Григорьевичем Шевченко:

Садок вишневий коло хати,

Хрущi над вишнями гудуть,

Плугатарi з плугами йдуть,

Спiвають iдучи девчата,

А матерi вечерять ждуть…

Только сейчас не было слышно ни песен, ни оживления, какое обычно царит вечером при возвращении крестьян с поля. Война дает себя знать везде и во всем.

По сведениям, которыми располагали партизаны, в селе, кроме бургомистра, было еще три полицейских. Такое количество врага нас не страшило. Мы решили послать в село группу в восемь человек во главе с Калининым. Остальных расположили на опушке леса.

Леша поставил разведчикам задачу и повел в направлении села. Когда разведчики подошли к самому селу, от ближайших домов по ним начали стрелять из пулеметов и автоматов. Два пулемета, установленные у домов по обе стороны дороги, простреливали местность вплоть до леса.

Я оставил Кормелицына с двумя разведчиками и радисткой в лесу, а сам побежал на выстрелы.

Разведчики залегли и вели огонь по вспышкам вражеских пулеметов и автоматов. Леша оказался в секторе огня пулемета, простреливавшего дорогу. Автомат Леши вступил в единоборство с пулеметом. Не прошло и трех минут, как пулемет замолчал. Это был уже успех. Калинин на мгновение поднялся и бросил гранату. Но в этот момент прогремела очередь второго пулемета, и, прежде чем разорвалась граната, Леша от сильного толчка свалился в кювет. Он попытался подняться, но, застонав, опять упал на землю.

– Леша, что с тобою? — испуганно спросил Костя Рыбинский, подползая к нему.

Ответа не последовало. Костя растерялся. Захотелось крикнуть во весь голос: «Леша ранен», но он вовремя сдержался. Ему впервые приходилось видеть, как от пуль умирает близкий человек. Умирает? А может, нет? Надо что-то предпринять. Но что?

– Леша, не надо! Лешенька, подожди, — уговаривал Костя, как будто от Леши зависит – жить или умереть. Он не заметил, что и второй пулемет замолчал после взрыва гранаты, брошенной Калининым. Стрельба из автоматов продолжалась. Вокруг них свистели и жужжали пули, не давая поднять головы.

Сержант застонал. Костя быстро отстегнул флягу, отвинтил колпачок и стал лить воду на плотно сжатые губы Леши. Вода стекала по щекам, но в рот не попадала. Тогда он подняв влажную от пота голову раненого, разжал судорожно стиснутые зубы и вставил в рот горлышко фляги. Забулькало. Леша глотнул раз, два… и открыл глаза.

– Хватит, Леша, — сказал Рыбинский, отнимая флягу.

Костя взвалил на себя раненого, взял автоматы и пополз обратно. Ползти было тяжело и неудобно. То один, то второй автомат выпадал из рук, приходилось за ним возвращаться. Леша не держался на спине, все время сползал. Малейшее неосторожное движение причиняло раненому нестерпимую боль. На помощь пришли Володя Савкин и Стрелюк.

– Что случилось? — спросил я Рыбинского и почувствовал, как по телу пробежал холодок.

– Леша ранен, — чуть не плача проговорил он.

Калинин лежал, судорожно сжимал руками живот. На его гимнастерке расплылось кровавое пятно.

– Леша, как себя чувствуешь? — спросил я и тут же подумал, что вопрос лишний, я и сам видел, что ранен он в живот и страшно мучается.

Володя быстро расстелил плащ-палатку. Разведчики уложили на нее раненого и вынесли в лес. Вслед за ними я отвел всю группу. Лезть на рожон не было смысла. Слишком дорого обошлась попытка добыть кусок хлеба. А ведь это только первая попытка!

Рана оказалась сквозной. Нас беспокоило, не поврежден ли кишечник. Ни врача, ни даже фельдшера среди нас не было. Дуся не имела достаточных знаний и опыта, чтобы сделать анализ. Она лишь с помощью Володи и Кости со всей тщательностью сделала перевязку. По мнению нас всех, Леше могла помочь только операция. Если кишечник не задет, то есть надежда на выздоровление. Мы все в один голос уверяли Калинина, что все обойдется благополучно. Нас же беспокоило то, что левая сторона живота сильно вспухла. Стрелюк высказал предположение, что прострелена селезенка.