Иван Бережной - Записки разведчика

– Наш разговор никто не слышит? — спрашиваю.

– Будьте вполне откровенны, нас никто не услышит, — заверил меня командир полка.

– Да, буду откровенной, — говорю ему, а у самой коленки дрожат. — Я к вам по поручению командования соединения Красной Армии, действующего в тылу врага.

Видели бы вы какое впечатление на подполковника произвели мои слова. Он вскочил, как ужаленный, побледнел и уставился на меня немигающими глазами. Казалось, речи лишился: стоит и молчит. Состояние близкое к обморочному. Испугалась даже, думаю кондрашка его стукнет, тогда капут. Наконец пан Иозеф овладел собой, прошелся по кабинету, остановился передо мной и говорит:

– А знаете ли, дорогая, что я вас передам немецкому командованию?

Хотя я к этому была готова, но, откровенно говоря, по спине прошел мороз. Стараюсь не выказать своего волнения. Припоминаю заранее приготовленный ответ.

– Да, я знала, на что иду, — отвечаю. — Знала и то, что среди вас есть люди, готовые на любую подлость… Но думаю, что вы к ним не относитесь. Мы имеем сведения, что солдаты вас любят, а это во многом характеризует человека…

– Так и сказали? — удивился Лучинский смелости Карповны.

– А что мне оставалось делать?

– По самолюбию пана Иозефа удар нанесли, — сказал Журов.

– Что же он? — поинтересовался Юра Корольков.

– Он удивленно посмотрел на меня, — продолжала Карповна, — а потом и говорит:

– Вот вы какая!

– Да, такая, потому что речь идет о защите Родины.

– Я никогда вас не передам немцам, — сказал подполковник, немного подумав. — Вы еще молоды и должны жить. Такие люди нужны родине…

– Господин подполковник, я принесла вам письмо от нашего командования, — заговорила я, когда гроза миновала.

– Давайте, — протянул он руку.

– Оно у меня спрятано. Прошу вас, отвернитесь на минутку…

Подполковник отвернулся, я достала письмо и отдала ему. Он повертел, повертел его в руках и говорит:

– Но я по-русски читать не умею.

Пришлось мне самой читать.

В письме говорилось, что у советского и чехословацкого народов один враг — фашизм. Наши народы всегда жили в дружбе. И сейчас настало время объединить наши усилия против гитлеризма. Приводился пример о переходе на сторону Красной Армии полковника Свободы с дивизией, которая сейчас сражается за независимость своей Родины. В заключение письма предлагалось подполковнику Гусару Иозефу начать переговоры с целью перехода его с полком на нашу сторону.

Подполковник внимательно слушал письмо и мои объяснения. Когда же было закончено чтение, он сказал:

– На парламентские переговоры я не пойду, перейти на сторону Красной Армии не могу, потому что за это нашу родину немцы сожгут, а семьи солдат и офицеров уничтожат.

– Но ваши все же переходят к партизанам, — сказала я.

– Это одиночки. Немцы и так нам не доверяют и, если начнется массовый переход, нас отсюда снимут, а на наше место фашисты пришлют надежные войска… Мы вам не мешаем. Бейте немцев. Мы их тоже ненавидим. Когда вы наступали на Брагин, наш полк послали на помощь немецкому гарнизону, но мы не спешили. Больше того, когда партизаны обстреляли полк, то мы не оказали никакого сопротивления, оставили все орудия с боеприпасами и отошли. Если мне память не изменяет, наши орудия помогли вам расправиться с немцами в Брагине. Большего пока мы сделать не можем… Могу вас заверить, что если придется нам участвовать в бою против партизан, то будем стрелять поверх голов. Делайте и вы так. Еще передайте своим командирам, чтобы не засиживались в этом «мокром мешке» между Припятью и Днепром. Лучше бы вам перебраться на правый берег Припяти, там меньше гарнизонов. А здесь, в Речице, Калинковичах и Мозыре, сосредоточиваются немецкие части с танками и бронемашинами, — подполковник помолчал, а затем сказал: — Уходите скорее, чтобы вас здесь не заметили. Будьте счастливы…

На этом наш разговор закончился. Он проводил меня до двери и на прощание пожелал счастливого пути…

Так спустя много месяцев мы узнали о мужественном поступке учительницы. За мужество, проявленное при выполнении этого задания Александре Карповне Демидчик командованием соединения была объявлена благодарность, а впоследствии она была награждена орденом.

Однако при выполнении задания не обошлось без неприятностей.

Отделение разведчиков, которое сопровождало Карповну, на ночлег расположилось в лесу недалеко от села Борисовичи. На день разведчики остались на прежнем месте. Кашицкий проявил беспечность, выставив всего один пост. Остальных отвел в лес и разрешил отдыхать. Были нарушены основные принципы разведки: не оставаться длительное время на одном месте и для охраны выделять не менее трети состава разведки.

Тихое весеннее утро, ласковые лучи солнца, дурманящий запах молодой травы и щебет птиц действовали убаюкивающе. Вскоре все отделение уснуло.

Уснул и Гриша Пархоменко, стоявший на посту. Эта оплошность явилась роковой для отделения. Случилось так, что разведчиков заметил борисовичский полицай и донес об этом немцам. Немцы выслали роту для уничтожения партизанской группы. Гришу Пархоменко скрутили сонным, не дав ему произнести звука. Затем рота развернулась в цепь и начала окружать отделение. Проснувшийся Романович первым заметил противника, когда цепь была метрах в пятидесяти от отделения. Он открыл огонь из автомата. Проснулись все разведчики и, отстреливаясь, начали отходить. На месте остался убитый Устенко.

За проявленную беспечность Кашицкий был отстранен от командования отделением, а Старов, Катыди и Романович из разведки переведены в другие роты.

Это был тяжелый удар по престижу разведки. Как могло случиться, что разведчик живым попал в руки врага? Среди партизан такое случалось весьма редко, а среди разведчиков это был единичный случай.

Гришу Пархоменко я знал как дисциплинированного, исполнительного и серьезного разведчика. С первых дней войны он принимал участие в боях. Был пулеметчиком в прославленной дивизии Бахарева. Это о них фашисты говорили: «Бахаревцев живых в плен не брать». Но получилось так, чта Гриша в 1941 году раненым попал в плен. Довелось ему испытать и лагерной похлебки, и гитлеровских палок.

Оправившись от ранения, Гриша с несколькими товарищами ненастной зимней ночью, разгребая снег руками, пролез под проволочным заграждением и бежал из немецкой неволи. Спасаясь от преследования фашистов, бывшие пленные разбежались в разные стороны. Снежный буран заносил их следы. Это и помогло Грише уйти от немецких овчарок. Голодный и истощенный, он шел на восток, избегая населенных пунктов. Дошел до Сумской области, и тут голод и холод привели его в село. Опухшего от голода, обмороженного, чуть живого утром его подобрала у крыльца одна женщина. Втащила в дом, растерла снегом и привела в чувство.