Вадим Собко - Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Странно, но он всё время думает о Майоле. Отец растревожил его своими разговорами. Нечего греха таить, приятные, конечно, мысли, но абсолютно нереальные, и от этого, пожалуй, немного горько на душе.

…Председатель кассы взаимопомощи Глущенко нисколько не удивился, услышав просьбу Луки.

— Пожалуйста, — сказал он. — Пиши заявление. Вернёшь через полгода. — Зачем деньги-то понадобились? Жениться вздумал?

— Вот именно! — весело отозвался Лука.

— Давно пора! — Глущенко одобрительно улыбнулся. — В таком случае можем дать крупную и долгосрочную ссуду. Укажи в заявлении причину.

— Нет, — возразил Лука. — Моё время пока не приспело, невеста ещё косы отращивает.

— Жаль. — Глущенко был откровенно разочарован.

Справку из бухгалтерии взял на своё имя Иван Долбонос, они вместе пошли в магазин, всё оформили, и вечером комната Луки снова осветилась зеленоватым светом. Второй «Электрон», родной брат первого, стоял на прежнем месте и добродушно подмигивал хозяину.

— Не беспокойтесь, — сказал Лука в магазине. — Выплатим деньги быстрее, нежели положено.

Теперь нужно было своё обещание выполнять. Лука с сожалением нажал красную кнопку, выключил телевизор, накинул на плечи пиджак и вышел. В ЖЭКе за маленьким письменным столом сидела управдом Мария Кондратьевна, старательно заносила какие-то цифры в аккуратно разлинованный лист бумаги.

— Мария Кондратьевна, — торжественно начал Лука, — представляете, мне нужны деньги.

Управдом, не говоря ни слова, опустила руку в ящик стола, достала трёшку.

— В получку отдашь, — бросила густым, почти мужским басом..

Сидела она за столиком, большая, грузная, настолько располневшая, что неясно было, где кончалась шея и начинались плечи, и смотрела на Луку своими заплывшими глазками приветливо и весело. Причёска её с толстой накладной косой покачивалась в такт глубокому дыханию мерно и медленно, будто сама Мария Кондратьевна качалась на широкой, спокойной волне.

— Мало, дорогой мой управдом. — Лука не дотронулся до денег.

— Больше не могу. — Маленький, пухлый, ярко накрашенный рот спрятался между полными, как большие белые булки, напудренными щеками.

— Есть три способа приобрести деньги, — наставительно сказал Лука. — Занять, украсть и заработать. Первый плох тем, что приходится брать на время и чужие, а отдавать свои и навсегда. Второй, как известно, запрещён законом. Остаётся третий. Денег мне нужно много — на два телевизора.

— Голубчик ты мой! — Мария Кондратьевна всплеснула руками от радости. — Для полноты счастья только тебя и не хватало. В восемнадцатой квартире краны неисправны, в сороковой — сантехника, в сто первой рама едва держится…,

— Пишите наряды, — сказал Лука.

— Два телевизора? — Белое лицо женщины стала медленно заливать розовая краска, будто кто-то помпой накачивал её полные щёки. — Себе и отцу? Какой же ты молодец!.. А наряды сейчас выпишем, за этим дело не станет. — Голубенькие глазки Марии Кондратьевны умилённо посматривали на Луку. — Не то что на два, на десять телевизоров работы хватит. Только не ленись!

Когда в субботу Лука пришёл к отцу, соревнования в далёкой Америке шли полным ходом.

— Наши впереди идут на одиннадцать очков. — Отец явно волновался. — Но предстоит ещё много видов программы, в которых американцы сильнее наших.

— Не боги горшки обжигают. Нашим выигрывать не впервые.

— И проигрывать тоже, — язвительно заметил сапёр.

— И проигрывать не впервые, — охотно согласился Лука, — Что же это за спорт, если выходишь на поле, зная, кто победит? Это вам не какая-нибудь захудаленькая пьеска: герой только рот раскрыл, а ты уже знаешь, чем пьеса закончится.

— Эстафета будет завтра около четырёх, — как бы не придавая словам особого значения, заметил отец.

— Знаю, — так же равнодушно ответил сын.

В воскресенье он с самого раннего утра работал, как одержимый, выполняя наряды Марии Кондратьевны, ремонтировал краны, замки и петли окон, работал весело, с шуточками. Давно у него не бывало такого отличного настроения.

Около четырёх часов он, вымывшись под душем, в свежей рубашке, уже полулежал на тахте и смотрел по телевизору соревнования.

Майола, не лицо её, а только хорошо знакомая фигура в тёмном тренировочном костюме, промелькнула на экране, и Лука сразу насторожился, даже приподнялся, сел поближе, боясь пропустить малейшую подробность. Очень уж кратковременный этот эстафетный бег — четыре этапа по сто метров. Промелькнут секунд сорок, может, чуть больше, и всё: спортсменки пронесут деревянную палочку от старта до финиша. Но сколько профессиональных секретов и тонкостей проявятся за эти сорок секунд! Нужно трижды передать палочку, не задерживаясь ни на сотую долю секунды. Лука вспомнил, как разучивал с девушками эти передачи тренер Загорный тогда, на стадионе. Будто по огромному колесу, кружила и кружила команда по чёрной беговой дорожке, добиваясь абсолютной точности. Но одно дело — тренировка, когда нервы спокойны, сердце бьётся ровно и от того, что ты где-то сделал ошибочный шаг, ничего не зависит. Совсем другое дело — соревнования: здесь нервы напряжены до предела и одно, только одно неточное движение может стоить победы.

Лука встал, волнуясь, прошёлся по комнате. Уже видно, как расходятся девушки по своим этапам, потом ми-нута ожидания, вот поднимает руку в белой перчатке — чтобы заметнее было судьям — похожий на дипломата стартер, струйка дыма появляется над его пистолетом и звучит еле слышный в говоре огромной толпы выстрел.

Лука помнил всех девчат команды, но теперь не мог узнать ни одной. Как стрела, выпущенная из тугого лука, рванулась со старта первая, но и американка не задержалась ни на мгновение. Передача сделана безошибочно, не проиграно ни одного метра! Ну, девчата, ну, родненькие, постарайтесь, поднажмите, вот она, такая близкая от вас победа! И вторая передача прошла хорошо, только советская спортсменка на вираже делает два неуверенных шага, и сразу видно, как вырывается вперёд американка, пусть немного, но всё-таки опережает. Неужели проиграют?

Третья передача. На последнем этапе, на финишной прямой — Майола. Она стоит за десять метров до начала этапа, готовая на бегу принять эстафету, рядом с ней американка, и ясно, что именно она первой возьмёт палочку, наша спортсменка отстала, немного, всего на метр, но отстала. Ох, как же трудно будет отвоёвывать этот метр!

Так и случилось. Американка принимает эстафету на метр впереди Майолы. И всего-то их осталось сто метров! Только сто метров. А соперница на финишной прямой — знаменитая Мегги Дэвис.

Никогда в жизни не видел Лука Лихобор такого бега. Может, это и хорошо, что Майоле пришлось взять эстафету на метр после Дэвис, потому-то и разозлилась она, всё напряглось в ней: сердце, мозг, мышцы, воля, соединясь в едином стремлении победить!