Курбандурды Курбансахатов - Сияние Каракума (сборник)

— Знаю.

— Я бы пришёл, честное слово… но Курт…

— Не говори об этом, Довлет. Не надо…

Голос её дрогнул, она заплакала.

— Меня… меня, — рыдания не давали девушке выговорить слова, — выдают за Курта…

— Да.

— Неужели ты любишь его, Айгуль?

— Нет… Я ненавижу его, по…

Довлет почувствовал облегчение:

— Если не любишь, — не иди, да и всё.

— Легко сказать. Но Курт уже внёс калым. Наши согласны… Уже назначили и день помолвки. Я не знаю, что мне делать. А тут ещё вчерашнее. Провалиться бы сквозь землю, — и она стала рыдать ещё сильнее.

— Не плачь… Не плачь, Айгуль, — Довлет подошёл к девушке и ласково погладил по плечу. — Надо что-то придумать.

— Ничего тут не придумаешь…

— Давай-ка, Айгуль… Вот закончится стрижка… Давай убежим.

— Нет. Бежать из дому я не могу. Не-ет… Ты лучше помоги мне. Если хочешь мне добра — помоги.

— Я готов, Айгуль. На любую жертву пойду…

— Если так, то слушай. В Караметниязе работает бульдозеристом парень один… Его зовут Ягмуром. Передай ему вот это письмо.

Айгуль извлекла откуда-то из-за ворота платья сложенный вчетверо тетрадный листок.

— Передай ему. Садись на этого верблюда. К утру ты будешь в Караметниязе. Верблюд туда дорогу знает хорошо. И если всё благополучно — завтра ты сможешь и вернуться. Если же ты не передашь… Я пропала, Довлет, пропала…

Ему показалось, что на плечи ему взвалили страшный груз. Ноги Довлета тряслись мелкой, противной дрожью, и он чувствовал, что, если ничего решительного не предпримет сейчас же, — рухнет на песок.

«Ягмур… Значит, не я… Если не Курт, то Ягмур…» — мелькали в его мозгу отрывки мыслей.

— Ну чего ты стоишь?

— Я… я…

— Не теряй драгоценного времени, Довлет.

— Я не могу ехать, — вымолвил наконец он.

— Не можешь? Почему?

— Я не могу отдавать в чужие руки… своё счастье.

Не могу!.. — и он, резко повернувшись, зашагал прочь, оставляя на песке глубокий след.

Отойдя шагов на десять, он остановился, обернулся и вдруг побежал обратно:

— Айгуль! Подожди!..

У него шумело и гудело в голове, звенело в ушах. Почему-то вспомнились вдруг слова учительницы истории Шекер Бердыевны: «Лучшая красота человека — это его человечность!»

— Давай, давай письмо, — сказал, тяжело дыша, Довлет. — Я поеду в Караметнияз.

Перевод Н. Золотарёва

Джарчи — глашатай.

Гиджак — туркменская скрипка.

Гозель, джемал — красавица.

Перман — фирман в туркменском произношении, здесь документ.

Пыгамбер — предсказатель.

Кулпаки — ритуальные косички на выбритой голове маленьких девочек.

Насвайка — наскяды, маленькая высушенная тыквочка, в которой носят нас — жевательный табак.

Кап-гора — мифическая гора, точнее — кольцо гор, окружающее землю и служащее опорой небесному своду.

Еламан — букв «безопасная дорога».

Набат — восточное лакомство, кристаллический сахар.

Санач — кожаный мешочек для муки.

Курбан-байрам — один из главных мусульманских праздников.

Кяриз — подземная галерея, точнее — система галерей и колодцев, через которые выводятся на поверхность грунтовые воды.

Гуль — роза.

Келебашаяк — варёные бараньи ножки, голова и внутренности.