Григорий Солонец - Форпост

Как по закону подлости, сели аккумуляторы в радиостанции, которую они, как последнюю надежду, берегли от пуль. Может, еще удастся вызвать на подмогу боевые вертолеты. Без них, похоже, уже не обойтись. «Духи», почувствовав свое превосходство в силах и в занимаемой позиции, нагло наседают, уже почти в полный рост атакуют гребень, за которым укрылись остатки роты. Кто легко ранен, продолжает отстреливаться. В отличие от пятерых солдат, неподвижно застывших в неестественных позах, чьи головы устремлены в бесконечное чужое небо и совершенно равнодушных к свисту пуль и отборному русскому мату. Парням, так и не пожившим на свете, не познавшим настоящей любви, уже все равно. Чем закончится бой, спасутся наши, попадут в плен или погибнут все до одного, подоспеют на выручку «вертушки» или так и не прилетят, что напишут в их посмертных наградных и на кладбищенских памятниках, что скажут на поминках родные — парням не дано и не надо это знать. Главное, что они погибли в бою непобежденными, приняв смерть по-христиански достойно. И это видел Бог, друзья и враги.

— Товарищ старший лейтенант, мы все погибнем, а я жить хочу! — диким голосом, забившись в истерике, закричал кто-то рядом.

Колесников поначалу подумал, что кого-то из бойцов ранило, вот он и орет от боли сам не свой. Но увидев будто стеклянные, наполненные ужасом и слезами глаза хаотично мечущегося человека в форме, с опущенным стволом вниз автоматом, он с трудом узнал рядового Литвинко.

— Прекратить панику! — сколько оставалось сил, прокричал ему ротный. Но боец, не слыша офицера, упал на колени и продолжал голосить, вспоминая Бога и маму. Колесников, грязно выругавшись, бросился к нему. Схватив за плечи уткнувшегося в каменистую почву солдата, резко встряхнул его.

— Литвинко, мать твою, мы точно все погибнем, если уподобимся тебе! Приказываю продолжать бой!

Решительность ротного передалась перепуганному до смерти солдату, который помалу начал приходить в себя.

— Беречь патроны! Стрелять только наверняка! — бросил Колесников сосредоточившимся вокруг него бойцам. Другая часть поредевшей роты во главе со старшим лейтенантом Окуневым оборонялась справа. Позиция у нее была чуть похуже из-за того, что сектор ведения огня ограничен. Было видно, как душманы короткими перебежками все плотнее берут обе группы в двойное кольцо, вырваться из которого живыми, если и удастся, то немногим. «Окружить и уничтожить — вот и вся тактическая мудрость, — со злорадством подумал Колесников и до боли сжал зубы от бессилия что-либо изменить в трагически складывающейся обстановке. — Неужели прав Литвинко и мы все тут обречены погибнуть?» Нет, это был еще не страх, а какое-то другое таинственно-незнакомое, близкое к нему чувство, ледяным панцирем сковывающее душу, сеявшее в ней сомнение, неверие, безволие…

Колесников окинул взглядом оставшихся в живых бойцов своей группы: вяло отстреливались, экономя патроны, человек двенадцать. Остальные себя никак не обозначали: то ли убиты, то ли уже израсходовали боекомплект. Примерно с десяток периодически стреляющих стволов насчитал он у Окунева. Может, несколько гранат еще осталось. Одну Виктор приберег для себя. Вот и все их силы. Знали бы душманы про их весьма скудный запас, поперли бы в полный рост. Чтобы ускорить развязку. А так, короткими перебежками, пригибаясь и падая, перемещаются. Полегло их во имя Аллаха немало. Колесников лично троих завалил, как минимум столько же ранил. Наметан глаз и у его бойцов. Не зря перед выходом в горы частенько всей ротой отправлялись на стрельбище руку и глаз потренировать: благо, там патроны не экономили. Эх, сейчас бы их сюда, те расстрелянные в фанеру, полные цинковые коробки свинца, они бы показали «духам» как «шурави» воюют.

Уже под вечер, где-то высоко в небе послышался вначале слабый, затем с каждой секундой усиливающийся неведомый гул. «Уж не глюки ли начинаются?» — с тревогой подумал Колесников, наспех разрывая перевязочный пакет, чтобы наложить повязку на кровоточившую левую руку, которую душманская пуля, слава богу, задела по касательной.

— Товарищ старший лейтенант, вертушки! — чуть ли не хором прокричали обрадованные, уже было потерявшие всякую надежду на спасение бойцы. Он уже и сам явственно услышал, а потом и увидел заходившую на боевой курс пару «Ми-24».

«Наверное, сам Бог наводит их на цель», — мелькнуло в уставшей от бесконечных выстрелов и взрывов голове офицера.

Сколько потом вспоминал, прокручивал в памяти то счастливое мгновение, подарившее им жизни, и каждый раз приходил к мысли: «Бог все-таки есть на свете». Не прилети «вертушки», максимум полчаса они бы еще продержались. Потом неизбежно закончились бы патроны, и остатки роты можно было бы брать голыми руками. Похоже, на это рассчитывали и «духи», берегшие людей и не форсировавшие легко предсказуемую трагическую развязку. Появление «вертушек», круто изменившее расклад сил, стало для моджахедов полной неожиданностью. Они поняли, что проиграли почти уже законченную партию.

…Какой-то скрежет и резкий толчок вернули Виктора к действительности. Он будто и не спал, быстро открыл глаза.

— Света, что случилось?

— Я, кажется, сбила человека! — выпалила в страхе жена.

Их заглохший «жигуленок», словно чувствуя за собой вину, застыл на обочине. Виктор бросился назад, в темноту, к силуэту, ничком лежавшему на асфальте.

Это был молодой парень, неизвестно что делавший на дороге в столь позднее время. Может, ехал автостопом, а может, возвращался из деревни в город со свидания. Пульс у парня почти не прощупывался. Судя по луже крови, при падении он сильно ударился головой об асфальт.

— Витя, мы ему уже ничем не поможем. Пусть простит нас Господь, поехали, пока никого нет! — взволнованно затараторила подбежавшая жена и стала тянуть к машине. Он по инерции подчинился ей. В самом деле, дорога пустынна, свидетелей нет, только они с женой, да еще безмолвное небо и звезды.

Виктор завел машину и включил передачу. Но едва тронулись, нажал на тормоз.

— Так нельзя, Света. Потом всю жизнь себя ненавидеть будем.

Жена стояла на своем: мол, к чему эти нравоучения, не будь дураком, поехали. Понятно, в ней сейчас говорил еще и страх за содеянное.

— Вызывай ГАИ, а я «Скорую», может, еще есть шанс спасти парня! — Виктор по мобильному быстро связался с дежурной бригадой Бобруйска, пообещавшей через пятнадцать минут прибыть на указанное место. Не заставили себя долго ждать и «гаишники», подъехавшие почти одновременно с «санитаркой». Как водится, составили протокол, схему ДТП.

— За рулем вы были? — уточнил автоинспектор у Виктора.

— Так точно, — по инерции по-военному выпалил он.