Георгий Брянцев - Это было в Праге

Уже оказавшись в одиночной кабинке, Грабец поймал себя на мысли, что автофургон напоминает ему машину, в которой его доставили к Ширке. Такая же дверца сзади, такая же тесная, совершенно темная кабинка, только цвет кузова другой. Правда сейчас день, а тогда была глухая ночь. Его схватили в Праге, около виллы «Тереза», в которой раньше размещалось советское посольство; он шел из Виноград в Жижков. А потом высадили на каком-то острове. Он думал, что ему пришел конец, но вышло иначе. Гестаповцы Зейдлиц и Ширке допустили оплошность. Следили за ним как за коммунистом, но не удосужились проверить по учетам полиции. Тогда у них отпала бы всякая необходимость в таинственном похищении.

Возможно, что это та же самая автомашина. Примета хорошая. Но теперь его везут не на остров. Это очевидно. Уже прошло много времени, а она все катит и катит без остановки, только изредка подавая зычный сигнал.

Грабец успокоился. Все страшное осталось позади. Тревожные дни и бессонные ночи измотали его вконец. Наконец-то он сможет отдохнуть.

Машина шла плавно — видимо, по прямой дороге, и Грабец вздремнул. Проснулся он от толчков и не мог сообразить, долго или мало спал. Машина резко кренилась в стороны; его бросало то вправо, то влево. Видимо, машина преодолевала крутые подъемы: под гору она бежала с выключенным мотором. По кузову хлестали ветки.

— Стой! Пароль! — донесся до слуха Грабеца окрик на чешском языке.

Машина остановилась. Из кабинки кто-то вышел и тихо заговорил с часовым.

«Слава богу, приехали», — с облегчением вздохнул Грабец.

Мотор поурчал некоторое время, потом заглох.

Отбросили наружную щеколду на двери кабинки.

— Выходите, пан Грабец! Путешествие закончено, — крикнул паренек-полицейский.

В Костельце он говорил с ним по-немецки, а здесь — по-чешски. Непонятно…

Грабец выпрыгнул из кузова фургона на землю, и первое, что он увидел, — лес.

Он не обратил внимания на людей, окруживших его, не заметил, что у них в руках и за плечами оружие. Лес — вот что поразило Грабеца. Лес и тишина. Ничего похожего на лагерь. Лес, а вверху темное небо в звездах.

Куда его привезли? Куда он попал? Лагерь — ведь это дома, бараки, колючая проволока, а тут одни деревья…

К машине приближался человек, помигивая в темноте глазком карманного фонарика.

Люди посторонились. Один из них вышел вперед и, приложив руку к головному убору, доложил по-русски:

— Товарищ командир отряда, задание выполнено. Предатель доставлен.

Ноги у Грабеца ослабли, он мешком рухнул на землю.

В тот же воскресный ноябрьский день произошло и другое событие. В дом Кулача в его отсутствие позвонил человек в поношенном демисезонном пальто. Это был Каро.

По указанию Блажека он изменил свою внешность: натянул на голову седой парик, приклеил рыжеватые усы, надел пальто, оставшееся после смерти сына. В левой руке он держал плетеную корзинку, наполненную деревянными игрушками.

Дверь чуть приоткрылась, и в щелке показался глаз.

— Вам кого?

— Вас, — смело ответил Каро.

Капитан, видимо, осторожничал и спросил снова, чуть пошире приоткрыв дверь:

— Кого? Назовите конкретно.

— Вас и только вас. Мне кажется, я имею дело с капитаном из Лондона? Я не ошибаюсь?

— Тише! — невольно вырвалось у капитана, он побледнел. — Что вам угодно и кто вы?

Каро улыбнулся, цокнул языком.

— О том, что мне угодно, пан капитан, я расскажу, когда вы меня впустите в дом. Опасаться вам нечего. Я пожилой человек, один, а вас двое, вы оба молоды и вооружены. А на второй вопрос — кто я? — отвечу коротко: ваш доброжелатель. Пока вы будете медлить, может возвратиться пан Кулач, а при нем я ничего не скажу, разве что предложу вам вот эти игрушки.

Капитан не знал, на что решиться. Этот странный субъект все знает и, конечно, явился с какой-нибудь определенной целью.

— Вы не ошиблись? Вы пришли именно туда, куда были намерены прийти?

— Убежден в этом. И если вы соблаговолите выслушать меня, то и сами уверитесь в том же.

Капитану ничего больше не оставалось, как только впустить Каро.

В вестибюле Каро сел на первый попавшийся стул, раздеться отказался и сказал, что задержится только на несколько минут.

Появился поручик. Оба подозрительно разглядывали непрошеного гостя. Но Каро вел себя невозмутимо и уверенно: поставил между ногами корзину с игрушками, достал табак, зажигалку, раскурил трубку и сделал несколько глубоких затяжек.

Он даже не пытался удостовериться, с кем имеет дело: знал совершенно точно, что перед ним лондонские капитан и поручик. Поэтому он без обиняков изложил причину своего визита. Капитан и поручик, по его мнению, допустили большую ошибку, покинув пансион «Господа в халупе». Не надо было этого делать. Почему у них не хватило терпения подождать возвращения подполковника Мрачека? Где он будет их искать, когда появится в Праге? Но это еще полбеды. В этом им еще можно помочь, стоит лишь договориться. Беда в другом: место их пребывания стало известно гестапо. Они надеялись найти в лице поручика Кулача преданного друга, но горько просчитались. Пан Кулач — агент гестапо, негласный сотрудник штурмбаннфюрера Обермейера. Он их предал. Гестапо знает капитана и поручика по именам и фамилиям, осведомлено о том, с какой миссией они прибыли в Чехословакию. Вот как обстоит дело. Пан Кулач всунул их обоих, как кроликов, в пасть удава. Они могут не верить его словам, это их дело, но будет совсем глупо, если они не попытаются проверить пана Кулача. И сделать это нужно как можно скорее, чтобы избежать неминуемого ареста. Подлинные патриоты обеспокоены судьбой своих лондонских друзей и готовы прийти к ним на помощь. Каждый вторник между девятью и десятью утра около Клементина их будет ждать человек в клетчатом пальто с нотной папкой в одной руке и с толстой тростью — в другой. Ему можно довериться. Вот и все.

Капитан и поручик потеряли дар речи, слушая все это.

Когда Каро стал поднимать свою корзинку, капитан пришел в себя.

— Куда вы? Простите… Позвольте, еще минутку…

— Ничего не позволю, — решительно возразил незнакомец. — Не имею времени. Меня ждут друзья. Я сказал все, что надо было сказать.

Он сам открыл дверь и захлопнул ее за собой, даже не попрощавшись.

Пройдя квартал и свернув за угол, Каро подошел к старомодному «фордику», прижавшемуся к панели, влез в него и сел на заднее сиденье рядом с Блажеком.

Машина покрутилась по улицам Малой Страны, а потом перебралась на правобережную часть Праги.

Всю дорогу Каро и Блажек ехали молча.

«Фордик» долго петлял по улицам и наконец остановился у безлюдного скверика в Стршешовице. Блажек и Каро вышли. Отпустили машину.

— Ну, сошло? — задал свой первый вопрос Блажек.