Михаил Прудников - Пароль получен

Шерстнев скоро ушел, а Готвальд с Алексеем позли в пивную.

Готвальд рассказал Алексею, что его отец, немецкий колонист, некогда работал на минском машиностроительном заводе. Но отца своего, как, впрочем, и мать, Валентин помнил смутно: они умерли, когда он был еще совсем ребенком. Некоторое время Готвальд воспитывался у родственников матери, но они оказались людьми скупыми, расчетливыми, непрестанно попрекали парнишку куском хлеба, и в конце концов Валентин «ударился в бега». Его подобрали и отправили в детскую колонию. Там-то он и нашел свой настоящий дом и семью. Там же вступил в комсомол и получил специальность шофера.

До войны Готвальд работал в гараже облисполкома: возил одного из заместителей председателя, и тот, по словам Валентина, относился к нему, как к родному сыну.

Валентин познакомился со студенткой пединститута, на которой и женился незадолго до начала войны. Эвакуироваться ему не удалось, а дом неподалеку от облисполкома, в котором они жили, сильно пострадал во время налетов фашистских бомбардировщиков. Пришлось перебраться в село, к родственникам жены. Как он относится к фашистам? Как и все советские люди: ненавидит. Однако «немцев не надо валить всех в одну кучу». Есть такие, которым «понабивали в голову дряни», но многие, как он убедился, только подчиняются приказу — иначе нельзя.

Алексей объяснил Готвальду задание. Двадцать седьмого декабря с двух до пяти дня Валентину следует находиться в селе Осиновка, что стоит на шоссе в сторону Кричева, и незаметно наблюдать за дорогой. Со стороны города должен появиться человек — Алексей описал его внешность.

— Ландович? — вырвалось у Готвальда.

— А ты его знаешь?

— Еще бы! Кто его не знает…

— Тем лучше. Так вот, с двух до пяти он должен быть в селе Осиновка, затем свернуть в лес. Ты пойдешь за ним, но так, чтобы ни он, ни кто другой тебя не заметил. Понял?

— А дальше?

Дальше Готвальд должен был проследить за поведением Ландовича, а в случае, если тот не появится в Осиновке, разыскать поляну с четырьмя соснами и наблюдать.

Валентин не скрывал своего разочарования: задание показалось ему малоинтересным.

— Нельзя ли чего посерьезней? — попросил он.

Но Алексей заверил его, что это дело рискованное, и просил действовать осторожно.

Алексею и самому не хотелось посылать Готвальда на это хотя и рискованное задание, но такое, с которым справился бы и другой, вовсе не обязательно обладающий данными Готвальда. Валентин — служащий комендатуры, свободно общающийся с фашистами и знающий немецкий язык, конечно, мог быть очень полезным в разведывательных операциях посложнее. Однако другого помощника у Алексея не было, да кроме того, если на Готвальда наткнутся гестаповцы, он не вызовет подозрений и сумеет вывернуться, рассказав, что ходил в деревню покупать продукты.

…Алексей ждал Ландовича в условленном месте на шоссе. Он еще издали заметил, что Ландович не торопясь идет по обочине дороги. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, вышел из кустов и дал знак Ландовичу идти за ним.

Ландович следом за Алексеем свернул с дороги и нырнул в лес. Лицо его светилось самодовольством, зеленый шарф был обмотан вокруг шеи как-то особенно лихо.

— Задание выполнено, — по-военному доложил он. — Ящики с оружием найдены.

Алексей поинтересовался, каким образом Ландовичу удалось их обнаружить.

— А шомполом, — живо ответил тот. — Воткнул в землю в одном месте — ничего, воткнул в другом — чувствую что-то твердое. Так что давайте людей — ночью вывезем.

Алексей пообещал, что люди и подводы будут, однако в котором часу — не уточнил.

Он думал — думал о донесении Готвальда.

Валентин сообщал, что, как ему и было приказано, двадцать седьмого декабря он с двух до пяти дня находился в селе Осиновка, но Ландовича не видел. Тогда он пошел к четырем соснам и увидел, что на поляне то и дело вспыхивают огоньки карманных фонарей.

Он тихонько вернулся в Осиновку.

Это не совсем противоречило донесению Ландовича. После пяти в лесу уже темно, и, возможно, светил фонариком сам Ландович. Тем более что он утверждал, будто искал оружие до вечера. Но почему тогда Готвальд его не видел в Осиновке? Ведь по дороге в лес шоссе около Осиновки Ландович миновать не мог.

— Нет ли у вас карманного фонарика? — спросил Алексей.

Ландович сказал, что нет, но, если нужно, он достанет.

Этот ответ укрепил подозрения Алексея: Ландович лжет.

Встречи с Корнем были очень затруднительны. Штаб-квартира подпольного обкома была строго законспирирована и находилась в районе действий местного партизанского отряда. Но Алексею все-таки удалось повидаться с Корнем. Тот предложил прекратить связь с Ландовичем до выяснения всех обстоятельств. Ждать пришлось недолго. Через день после встречи Алексея с Ландовичем Корень получил от связного зашифрованную записку. Шерстнев просил свидания четвертого числа по варианту номер один — так называли конспиративную квартиру в селе Глинцы.

Встречи с Тимофеем Шерстневым Алексей и Павел Васильевич ждали с нетерпением. Ведь в тот же день, когда Ландовичу и Готвальду поручалось проверить склад в лесу, Тимофею было приказано, соблюдая осторожность, навести справки о Ландовиче в полиции.

Едва переступив порог избы в селе Глинцы, где их ожидал Шерстнев, секретарь подпольного обкома тут же задал ему вопрос о Ландовиче.

То, что рассказал Шерстнев, подтвердило худшие опасения. Оказалось, что, как только Ландович получил задание от Алексея, он сразу же пошел к начальнику полиции Венцелю. О чем говорил Венцель с Ландовичем — неизвестно, но само пребывание Ландовича в кабинете начальника полиции доказывало, что бывший театральный деятель — провокатор.

На следующий день после этого разговора, закончил свое сообщение Шерстнев, грузовик с солдатами отправился по шоссе в сторону Кричева.

Карнович и Столяров молчали. Шерстнев, не знавший всех подробностей проверки, увидел их нахмуренные лица и спросил с тревогой:

— Что-нибудь случилось?

— Пока еще ничего, — заверил его Алексей, — но может случиться, — добавил он задумчиво.

И вдруг лицо его прояснилось, видимо, от какой-то неожиданно пришедшей мысли.

— Ну выкладывай, что ты надумал, — потребовал Корень.

Алексей не заставил себя уговаривать.

— А вот что, — начал он. — Откуда взялись фонарики в лесу — теперь, я думаю, ясно. В тот вечер гитлеровцы проверили еще раз, не осталось ли там оружие, которое они не нашли при первом обыске, и намерены устроить около этого места засаду. Ландович их заверил, что мы не знаем о разгроме немцами склада и непременно явимся за оружием большой группой. И там-то, на поляне, они и собираются нас накрыть. Но мы им не доставим такого удовольствия.