Алексей Ростовцев - Ушел в сторону моря

После первой рюмки Климович начал травить, а, выражаясь оперативным языком, излагать свою легенду.

– Меня уволили из армии, – начал он.

– За это? – спросил Дженкинс, щелкнув по бутылке.

– Вообще-то у нас сокращение, но и за это же.

– Прими мои соболезнования, приятель. Кем же ты был в российских вооруженных силах?

– Летчиком-истребителем.

– На МиГах летал?

– И на МиГах, и на «Сухих».

– Прекрасные самолеты! А если ты летал на них, то скажи, куда смотрит истребитель, когда хочет увидеть землю?

– Истребитель не вертит головой, он вертит самолетом, в крайнем случае делает переворот или полубочку.

– Верно. Ты на самом деле летал. Мы с тобой сторгуемся. Что принес, показывай!

– Ничего не принес, жениться хочу!

– Вот те раз! На японке что ли?

– На русской девушке.

– Это правильно. Русские женщины красивые. А главное – белые. Тебе что от меня нужно?

– Моя невеста боится выходить за меня. Она верующая.

– Ты убил кого-нибудь?

– Никого я не убивал, но весь свет считает меня убийцей.

– Отчего ты не в тюрьме?

– Не берут меня в тюрьму, друг.

Тут Дженкинс впервые обратил внимание на Тучкова.

– А ты кто такой?

– Брат невесты.

– Ни черта не понимаю. Расскажите толком, чего вам надо.

– Ты помнишь тот корейский «Боинг», который пропал десять лет назад?

– Помню.

– Так вот: я его не сбивал.

– Конечно, ты его не сбивал.

– Кто же это сделал?

– Откуда мне знать? Он был военный летчик. Получил приказ – и сбил. Как говорится, Родина велела. Разве ты посмел бы ослушаться командира?

– Не посмел бы.

– Значит, не летчик убил людей, а генералы, приказавшие сделать это. Может, я не прав?

– Ты абсолютно прав.

– Вообще-то генералы тоже бывают разные. Один, загубив сотни невинных душ, пускает себе пулю в лоб, другой становится депутатом Конгресса и живет, словно кот в масле… Послушай, как тебя там?

– Юджин.

– А я Майкл. Так вот, Юджин, двадцать лет тому назад у меня тоже была невеста. Красавица, умница. Она любила меня.

– Отчего же вы не поженились?

– Кто тебе сказал, что не поженились? Мы обвенчались в маленькой церкви в добром старом Нью-Орлеане. У нас было три счастливых месяца… Потом она ушла от меня.

– В чем причина, если не секрет?

– Все в том же.

Тут Дженкинс снова щелкнул по пустой бутылке. Помолчав немного, он продолжал свой рассказ:

– Я уже в то время иногда срывался в штопор… Моя Сьюзен снова вышла замуж за офицера. Его звали Холл, Фицджеральд Холл. Он был неплохим парнем, мир его праху.

– Разве он умер?

– Он наложил на себя руки.

– Измена жены?

– Если б это!.. Генерал Фицджеральд Холл отдал приказ завалить тот «Боинг».

– Откуда знаешь?

– От Сьюзен. Пять лет назад я был в Штатах и встречался с ней. Она все еще красива… Холл ей ничего не сказал, не оставил письма. После смерти мужа к ней ввалились ребята из ФБР, что-то искали в квартире, все перерыли и ушли ни с чем. А через несколько месяцев она нашла на дне банки с кофе то, что им было нужно… Я сам видел эту записку. Из нее следует, что Холла заставил отдать тот приказ Стивен Кларк.

– Тоже генерал?

– Тогда Кларк был большим человеком в Пентагоне. Теперь заседает в Конгрессе. Любит щеголять перед телекамерами, с утра до ночи готов трепаться насчет «звездных войн», нейтронных бомб, атомных субмарин и разных там крылатых ракет. А рожа у него сияет, как надраенный чайник. Болтают, в Белый Дом ходит запросто… Сьюзен очень зла на Кларка. Хотела сперва отдать его на растерзание репортерам, но поразмыслила хорошенько и от этой затеи отказалась. Боится за себя и детей.

– Интересные вещи ты рассказываешь, Майкл. Вот если бы ту записку прочла моя невеста, она поверила бы, что я никого не убил.

– И ты готов лететь за клочком бумаги в Америку?

– На край света готов лететь!

– Это и есть край света. Что ж, лети! Я уже никогда не скоплю на билет до Штатов.

Дженкинс поковылял в соседнюю комнату и вскоре принес оттуда рождественскую открытку и яркий веер.

– Здесь адрес Сьюзен. Веер – мой подарок ей.

– Не загрызет супруга?

– Не посмеет… Сьюзен отдаст тебе записку. Она добрая набожная женщина. Ближнему всегда готова помочь.

Он допил виски из горлышка. Климович с Тучковым, поблагодарив его, собрались уходить.

– Эй, – крикнул Дженкинс, когда они были уже у порога. – А гонорар?

– Сколько ты хочешь, Майкл?

– Ящик виски.

– Какому сорту отдаешь предпочтение?

– В нашей лавке есть только «Черный принц».

– Возьми на «Белую лошадь»!

Климович положил перед ним несколько зеленых ассигнаций.

Уже на улице он спросил Тучкова:

– В Америку меня пошлешь теперь?

Сергей рассмеялся.

– В этом нет необходимости. Ты свое дело сделал. Спасибо.

Кушай на здоровье…

В Отару приехали вечером. Пока добирались до порта, совсем стемнело. Неподалеку от причалов, у моста, переброшенного через выемку, дорогу им преградили какие-то субъекты с бандитскими харями. Сергей выстрелил, не вынимая рук из карманов плаща. Один из нападавших закричал тонким голосом и упал, схватившись за ногу выше колена. Они воспользовались секундным замешательством в стане противника и скатились под мост на рельсы. Дальнейшее происходило в полнейшей темноте. Их настигли, окружили и стали бить, они тоже кого-то били, Сергей стрелял вверх, воздух вокруг задубел от русской и японской ругани. Тучков дрался по науке, Климович – подвернувшимся куском металлической трубы. В них несколько раз пальнули из пистолета, но без желания убить. Видимо, было велено взять русских живьем. Отбиваясь от преследователей, они выкарабкались на противоположный край выемки. Из темноты вылетела полицейская машина. Дерущиеся разбежались в разные стороны.

На корабль Тучков с Климовичем решили возвращаться вдвоем. Соблюдать конспирацию уже не было смысла.

– Значит, они договорились напустить на нас мафию, – рассуждал Сергей, сжимая рукой сильно кровоточащую щеку. – Японская мафия – солидная организация. Она достигает ста – ста двадцати тысяч участников, что значительно превышает число мафиози в Штатах.

– Ну и видик у нас! – восхитился Климович. – Можно подумать, что мы драпанули из зоны. Возьми открытку и веер.

– Сберег-таки?

– Сохранил.

Ну а мы, ну а мы педерасты,

Наркоманы, бандиты, шпана,

Как один социально опасны,

И по каждому плачет тюрьма!

Эльвира раздевалась за ширмой, готовясь к выходу. Климович не на шутку встревожился и поспешил к каюте Джин.