Богдан Сушинский - На острие меча

Ордынцев насчитывалось не более двух десятков. Да и в большинстве своем это были не татары, а славяне или, может быть, валахи, молдаване, угры. Во всяком случае, весь этот чамбул мало напоминал отряд настоящих крымских или буджацких татар.

– Ты говорил, что служишь в полку Гяура. Правду говорил? – приступил к допросу Карадаг-бей, как только в руках Корзача оказался новый кусок конины.

– Вот те крест, – осмелел Корзач, перекрестившись куском конины.

– Не крестись, когда рядом татары, – снисходительно улыбнулся гигант. – Это приводит их в бешенство. Но при мне можешь.

– Ты разве не татарин?

– Трудно сказать, кто я, – великодушно объяснил Карадаг-бей. – Африканской крови во мне куда больше турецкой или татарской. Ты много раз видел Гяура? Знаешь его? Приходилось беседовать?

– Я – джура полковника. Он разбил отряд Бохадур-бея и освободил меня. Это было недавно. Тогда я и стал его джурой. Видел, какой щит у меня? Норманнский, – затараторил Корзач, поняв, что спасение его, возможно, заключается именно в знакомстве с князем. – Сам Гяур подарил. У него ведь и норманны служат.

«Если сыто кормят и спрашивают по-доброму, не угрожая, значит, убивать не будут, – умоляюще смотрел он в глаза гиганту. – По крайней мере, сегодня». Такой поворот судьбы подбодрил его. И вообще, парню начинало казаться, что он способен выпутаться из любой истории. Слишком уж повезло ему с ангелом-хранителем.

– Где сейчас Бохадур-бей?

– Погиб. Я сам сражался с ним. – Карадаг-бей смерил Корзача презрительным взглядом, но промолчал. – Убил его, правда, не я. Но сам видел: погиб. Весь отряд разбит. Остатки его, во главе с Мамлюком – они его Бешеным называли – служат теперь у Гяура.

– Мамлюк?! – не мог скрыть своего изумления командир чамбула. – И Гяур не посадил его на кол? Этого шакала должен садить на кол каждый, кому он попадется в руки. Ничего, мы еще доберемся до него. Но сейчас нам нужен Гяур.

– Хотите схватить Гяура? – испуганно спросил Корзач. За полковника в эти минуты ему было страшнее, чем за себя. – Нет, это не удастся. Он всегда с охраной.

– Не бойся, пленный он нам не нужен. Ты тоже будешь помилован. Вернешься к нему. Передашь вот это, – положил перед Корзачом кожаный футляр, в котором покоился свиток. – В нем письмо хана Ислам-Гирея.

– Хана?!

– Ты должен вручить его лично Гяуру. Но так, чтобы никто из воинов не узнал об этом. Вместе с письмом передашь личный подарок хана. – Карадаг-бей достал из внутреннего кармана футлярчик поменьше и извлек оттуда сверкнувшую золотом подкову, посредине которой малиново поблескивал изумруд. – Здесь написано, что каждый подданный хана, кому будет предъявлена эта грамота, обязан подчиняться владельцу ее, князю Одару III, оказывать ему всяческую помощь и знаки внимания как личному представителю Ислам-Гирея. На грамоте, рядом с изумрудом, печать хана. Понятно ли, недостойный урус, какую честь оказывают тебе, доверяя эту грамоту?

– Я передам Гяуру, только ему.

Вытерев руки о полы своего кафтана, Корзач благоговейно дотронулся до подковы, провел пальцами по массивной серебряной цепочке, наклонившись, почти принюхался к изумруду.

– Слишком жадно разглядываешь, – схватил его пальцами за щеку Карадаг-бей. – Голодным шакалом смотришь. Много золота, да? Если не доставишь письмо и подкову князю Гяуру, я расплавлю другую такую же подкову и залью золотом твою глотку. И нет места на земле, где бы ты и твои родственники могли спастись от гнева Карадаг-бея. Везде его глаза, везде его кинжал.

– Так ведь передам, – съежился Корзач, когда татарин, наконец, разжал свои пальцы-клещи. – Это я просто так, был удивлен красотой подковы. Не видел же никогда такого. А деньги у меня тоже были. В кошельке. Твои люди отобрали его. Отцу вез.

– Деньги отцу? Отобрали? Ай-ай. Плохо. Мои аскеры никогда не были грабителями. Может, потерял? Нет? Эй, Чорлаг, ты вез этого кяфира?!

– Я, повелитель.

– Верни кошелек. Быстро! Иначе я сделаю другой кошелек. Из твоей дурно пахнущей шкуры, дохлый щенок шакала!

Прежде чем отдать кошелек Корзачу, Карадаг-бей высыпал себе на ладонь содержащуюся в нем медь, скептически улыбнулся, ссыпал ее обратно, а потом великодушно умножил богатство кяфира тремя золотыми монетами, извлекая каждую из них, словно фокусник, откуда-то из рукава и подолгу вертя перед глазами, будто зная, что монета опять должна исчезнуть, растворившись в его огромной пергаментной ладони.

– Можешь отвезти отцу. Путь свободен. Больше тебя в этой степи никто не тронет. Мои аскеры проведут почти до самого местечка. Но к вечеру, а потом всю ночь ты должен мчаться вслед за полком. Завтра утром письмо и подкова должны быть у Гяура. И еще передашь: через десять дней и ночей к нему в Каменец прибудет человек хана. Он войдет в город вместе с обозом венгерских купцов. Запомнил?

– Через десять дней и ночей.

– И ты, аскер Корзач, не должен будешь удивляться, если этим гонцом окажусь я сам. И не имеешь права говорить, что мы когда-либо виделись.

– Все сделаю, как велишь, – подхватился на ноги Корзач и, воровато оглядываясь на воинов Карадаг-бея, спрятал кошелек за пазуху. – Только щит ты мне тоже верни. Его нужно будет отдать норманну. Иначе изрубит.

– Слышал, Чорлаг?

– Коня гонцу Карадаг-бея! – тут же грозно прокричал воин. – Вернуть ему щит!

Ожидание в прихожей дворца графа Потоцкого не казалось гостям слишком томительным. Тем не менее время, на которое они были приглашены, давно истекло. И это заметили решительно все. Хотя и не подавали вида.

– Господа, – неожиданно появилась из покоя графиня де Ляфер. И все сразу же оживились. – Извините, что заставляю томиться в ожидании. Поверьте: это не в правилах парижских салонов. И уж тем более – не в моих правилах.

– Охотно верим, – язвительно заметила одна из дам, пышногрудая брюнетка с большой красной заколкой в волосах. – В парижских салонах такое себе не позволяют.

– Спасибо, милочка, – радостно улыбнулась ей графиня. – На досуге расскажете мне о нравах лучших домов Парижа. А пока, насколько я могу судить, – медленно прошлась она взглядом по присутствующим, – нас не удостоил чести только один гость – князь Одар-Гяур. С чего бы это, господин Сирко?

Полковник красноречиво развел руками.

– Ясно. Ничего, в запасе еще есть несколько минут. Слуги используют их для того, чтобы сделать наш стол еще привлекательнее. Думаю, что тем временем сын придунайских степей снизойдет до визита к бедной приезжей даме, – игриво улыбнулась она другим «приезжим дамам», давая понять, что, с их разрешения, князь попадет под ее личное попечение.

– В любом случае он будет жестоко наказан, графиня, – первым нашелся комендант крепости.