Юань Цзин - Особое задание

— Дружище, не стоит так тревожиться, — пытался успокоить его И-синь. — Инициатива пока что в наших руках. У нас есть время, чтобы хорошенько обдумать и взвесить все обстоятельства. Если ты решишь жениться, то так и сделаем, а не хочешь — кто тебя насильно заставит?

У Чжи только невесело усмехнулся в ответ.

Когда стемнело, Сюй И-синь ушел, а У Чжи остался один в комнате и продолжал переплетать книгу. К нему часто забегала Сян-цзы. Она то приносила чай, то подавала воду для умывания, то угощала его грецкими орехами и каштанами. Девушка пользовалась любым поводом, чтобы поговорить, с ним или что-нибудь для него сделать. Он, например, снял накануне свою куртку, изодранную в лесных зарослях, и сейчас заметил, что Сян-цзы уже успела аккуратно заштопать и залатать все прорехи на куртке и повесить ее на место. Его измазанные грязью башмаки были вычищены и снова стояли на своем месте — под кроватью.

Каждый раз, когда Сян-цзы заходила в комнату гостей, она испытывала какой-то душевный подъем, чувствовала, что сердце ее бьется быстрее, а щеки начинают гореть. А стоило ей выйти из комнаты, образ У Чжи не покидал ее до тех пор, пока она не приходила в его комнату снова.

Девушка была вся во власти нового для нее чувства, и оно прорывалось в ее словах, сияло в глазах. Надо было быть слепым, чтобы не заметить этого.

У Чжи, конечно, все видел, и, по совести говоря, Сян-цзы тоже ему очень нравилась, но он сдерживал свое чувство, снедаемый противоречивыми мыслями. И чем больше девушка выказывала ему свое расположение, тем больше терял он душевное равновесие и старался держаться как можно строже. Он думал, что его ледяной тон охладит ее пыл, но получалось совсем наоборот, ибо Сян-цзы считала, что такое поведение говорит о его порядочности, а значит, ему можно довериться.

Хозяйка сама пришла к выводу, что у дочери ее нет никаких шансов понравиться гостю, и поэтому не только не стала мешать племяннице, но даже тайком подбадривала ее.

После ухода И-синя девушка разожгла в комнате гостей печку и устроилась у огня чинить туфли, а У Чжи читал вслух о подвигах бойцов, воевавших на северо-востоке против японских захватчиков. Кончив читать, он сказал:

— Тебе самой надо научиться читать и побольше интересоваться тем, что происходит в стране.

— Кто же не хочет учиться? Но ведь некому меня учить! Вот если бы ты согласился…

Ее лицо то ли от близости к огню, то ли от наплыва чувств раскраснелось и напоминало в эти минуты спелый плод граната, а черные глаза светились счастьем.

У Чжи показалось, что девушка слишком долго находится в его комнате, и, опасаясь пересудов, он несколько раз намекал ей, что пора уходить.

— Да, да, уже поздно, мне нужно идти! Ты ведь устал за день… — отвечала Сян-цзы, но сама и не думала уходить.

Только после возвращения И-синя она с явной неохотой вышла из комнаты. Дурочка уже спала. Сян-цзы тихо разделась и легла. Но сон к ней не шел. Она снова и снова вспоминала все слова, сказанные ей за день У Чжи. Она чувствовала, что он правдив и справедлив в своих суждениях. Действительно, разве судьба предопределила, что бедняки должны всю жизнь страдать? Почему Скороход убил ее отца, но не смеет трогать таких людей, как Чэнь Гуй-шэнь? Как дядя купил свои земли в горах? Почему он обманывает и обсчитывает крестьян?

На все эти вопросы У Чжи сумел убедительно ответить. Она проникалась все большим уважением к нему. Она тайком подслушала разговор тетки с его ординарцем и теперь не знала, что ей и думать.

«Он сказал, что я девушка подходящая. Что это значит? Что я для него хорошая или так себе? Как-то неопределенно».

Мысли ее путались все больше, и на сердце становилось тоскливо. Она беспокойно ворочалась с боку на бок и долго не могла уснуть.

Сюй И-синь был полон мыслями о предстоящей встрече с Го Чжэн-юнем — он возлагал на эту встречу большие надежды.

Когда наступили сумерки, он пошел к домику, который ему показал днем Те-чжу. Дойдя до рощи, он заметил две крытые камышом хижины с расчищенной от бамбука площадкой перед ними. Он подошел ближе и увидел Те-чжу, который кормил зайца в клетке. К удивлению И-синя, на мальчике не было подаренной им куртки, и он снова был голым. Сюй И-синю это показалось недобрым признаком, тем не менее он подошел сзади к мальчику и ласково произнес:

— Кормишь, значит, зайца?

Те-чжу повернул голову и посмотрел на И-синя, но тут же опустил ее и, не проронив ни слова, продолжал заниматься своим делом. И-синь успел заметить его покрасневшие глаза и сердито сжатый рот. В этот момент из хижины вышел могучего телосложения крестьянин и холодно спросил:

— Господин, кого тебе нужно?

Сюй И-синь понял, что это и есть Го Чжэн-юнь. Он с первого взгляда узнал в нем того самого дровосека, которого они встретили в лесу, когда искали дорогу в деревню. Однако почему он так враждебно смотрит на гостя?

— Ты почтенный брат Го?

— Меня зовут Го Чжэн-юнь. Какое у тебя ко мне дело? — враждебным тоном снова спросил отец мальчика.

Из дому вышла одетая в рваный старый халат женщина, в руках она держала куртку, ту самую куртку, которую И-синь днем подарил мальчику. Виновато улыбаясь, она протянула ее И-синю:

— Господин, возьми свою куртку, ребенок ничего не понимает, ты уж его извини!

— Простите, но здесь какое-то недоразумение. Я увидел, что мальчику холодно, и с самыми добрыми намерениями отдал ему свою куртку…

— Он с самого детства ходит без ничего, привык уже к холоду.

— Мы не можем принять эту куртку, возьми ее обратно! — почти в один голос проговорили муж и жена.

Их упорство явилось для И-синя полной неожиданностью. Ему захотелось забрать куртку и уйти восвояси. Но поступить так, значит завалить все дело. И-синь решил поставить все на карту, но не отступить. Он взял куртку, огляделся по сторонам и сказал:

— Мне нужно поговорить с вами, но здесь неудобно, лучше в доме. Что касается куртки, то это ваше дело… — и, не дожидаясь приглашения хозяина, он вошел в дом.

Го Чжэн-юнь недоуменно переглянулся с женой и молча последовал за гостем, Когда они вошли, Сюй И-синь плотно прикрыл дверь. В комнате было темно. Хозяйка, почему-то дрожа всем телом, зажгла маленькую лампочку. Сюй И-синь держался очень спокойно.

— Вам не следует меня бояться, — нарушил он, наконец, гнетущую тишину, — я не разбойник и не сделаю вам ничего дурного. Я офицер Красной армии!

При этих словах хозяева снова растерянно переглянулись. Го Чжэн-юнь почти вплотную подошел к гостю, скрестил руки на груди и, смерив И-синя недобрым взглядом, раздельно произнес:

— Господин офицер Красной армии или кто другой, мы тебя не знаем! Мальчонка — несмышленыш, и наболтал бог знает чего, не стоит его болтовню принимать за чистую монету.