Георгий Жуков - Один МИГ из тысячи

После некоторого затишья бои разыгрались с новой силой. Уже 11 мая гитлеровцы перешли в наступление на Керченском полуострове. 12 мая начались кровопролитные бои на Харьковском направлении.

Саша Покрышкин часто склонялся над картой, задумываясь, как сложится новая военная кампания и какое место в ней будет отведено Южному фронту. Хотелось думать, что лето 1942 года будет совсем не таким, как лето прошлого года, и что линия фронта начнет, наконец, быстро передвигаться на запад. Хотелось бы!.. Но сводки с фронта, которые вначале порадовали Сашу и его друзей, снова становились тревожными.

После того как наши армии, начав наступление на Харьковском направлении, прорвали фронт гитлеровцев и ушли вперед, сжимая клещи вокруг Харькова, начались новые неудачи, и это были тяжкие неудачи: гитлеровцы, также готовившие большое наступление в районе Харькова и сосредоточившие там для удара мощные силы, быстро провели перегруппировку, отсекли ушедшие на запад советские войска и начали контрнаступление.

Второй фронт, обещанный союзниками, так и не был открыт. Гитлеровцы все еще располагали огромной военно-технической мощью и хорошо обученными резервами; летом 1942 года они смогли сосредоточить на Восточном фронте до двухсот тридцати дивизий. Притом около сорока процентов пехоты и более половины всех танковых и моторизованных соединений они направили на южное крыло фронта: Гитлер решил нанести главный удар не в районе Москвы, где советское главнокомандование создало мощную оборону, а на юге. В ставшей известной гораздо позднее гитлеровской директиве № 41 говорилось: «Первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее реки Дон и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет».

Немецкий генерал К. Цейцлер впоследствии так охарактеризовал далеко идущие замыслы своего командования на лето 1942 года: «Планируя летнее наступление 1942 года, Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение. Если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благополучный исход войны намного возросли бы».

Всего этого, конечно, не знал и не мог знать рядовой истребитель Советских Военно-Воздушных Сил, молодой коммунист Саша Покрышкин. Не знали этого и его самые большие начальники. Но это не мешало ему сердцем, душою, умом своим чувствовать приближение новых испытаний. Покрышкин и его друзья прекрасно понимали, что вот-вот возобновится ожесточенная борьба с превосходящими силами противника, накопление которых они видели своими глазами во время дерзких разведывательных полетов в тылы гитлеровских армий.

За себя и за своих боевых друзей Покрышкин был спокоен: они встречали второе военное лето во всеоружии боевого опыта, да и молодежь уже понюхала пороху и была готова к боям. Тревожило другое: все еще не хватало боевой техники. 216-я истребительная авиадивизия пока что располагала лишь тридцатью семью самолетами: три «МИГ-3», семь скоростных «Яковлевых-1», восемнадцать неуклюжих «лаггов» и девять стареньких «И-16» — вот и все, чем владел генерал Шевченко. Между тем на долю дивизии выпали большие и сложные задачи. Истребители обеспечивали разведкой весь правый фланг Южного фронта, контролируя площадь около пяти тысяч квадратных километров. Каждый летчик теперь летал в разведку по четыре-пять раз в день, прорываясь с боями к Артемовску, Краматорску, Константиновке, Дебальцеву, Славянску, Красному Лиману и другим донецким городам. Часто приходилось сопровождать штурмовиков и бомбардировщиков, прикрывать пехоту на переднем крае обороны, штурмовать атакующие немецкие войска. Основную тяжесть боевой работы дивизии выносили на себе гвардейцы.

События развертывались в нарастающем темпе. Немцы, стянув на восток мощные резервы, сильными таранными ударами прощупывали советскую оборону на разных участках, готовясь к новому большому наступлению.

В один из этих дней Пал Палыч Крюков, теперь тоже капитан, вылетел, как обычно, в разведку в район Изюма. Немцы преградили ему путь более сильным, чем накануне, зенитным огнем, и выслали на перехват группу «мессершмиттов». Крюкову удалось перехитрить гитлеровцев: прячась за облаками, он все-таки сумел пробраться к Изюму. Здесь он спикировал на Славянское шоссе — и обмер от неожиданности: от Изюма через Каменку и Голую Долину на Славянск и дальше — на Краматорск тянулась сплошная колонна немецких автомобилей, танков, артиллерии.

Фашистские истребители, патрулировавшие над колонной, устремились наперерез Крюкову, но он все-таки ушел. Приземлившись на своем аэродроме, он трясущимися от волнения руками расстегнул пояс, сбросил парашют и со всех ног устремился на командный пункт.

Узнав, что гитлеровцы перебрасывают в Донбасс крупные силы, командование выслало в район Славянска новую, усиленную разведку; колонну сфотографировали, и вся бомбардировочная и штурмовая авиация фронта в течение двух суток непрерывно обрабатывала ее. И все же гитлеровцам удалось сосредоточить в районе Лисичанска большое количество войск. Надо было ждать, что они в ближайшие дни предпримут новую наступательную операцию.

Советское командование произвело некоторую перегруппировку. 16-й гвардейский полк был переброшен в маленький пыльный поселок, носивший громкое имя Смелый, — летчики невесело острили, что теперь под таким прикрытием им не страшны никакие опасности. И как только завязались бои под Лисичанском, гвардейцы снова приняли на себя всю тяжесть боевой работы на направлении главного фашистского удара.

В эти жаркие дни Покрышкин, как и все «старички», летал на «Яковлеве». Эскадрилья почти непрерывно с утра до позднего вечера находилась в воздухе: самолеты садились только для заправки горючим и пополнения боеприпасов.

Начала выдвигаться молодежь. Андрей Труд, который совершил уже семьдесят девять боевых вылетов и провел восемь воздушных боев, был награжден орденом Красной Звезды. Неплохо дрался Супрун. Командование поставило всем в пример его благородный поступок: в неравной схватке с группой «мессершмиттов» Супрун заслонил своим самолетом подбитую машину Труда и дал ему возможность выйти из боя...

Полтора месяца держали наши войска оборону на Северном Донце. 2 796 боевых вылетов сделали за это время летчики 216-й истребительной дивизии, хотя у них были считанные самолеты, да и те постоянно нуждались в ремонте. Истребители вели разведку на широком фронте, штурмовали войска противника, сбивали гитлеровские самолеты. Фашисты, наступавшие по широкой дуге — от Волчанска через Россошь и Кантемировку на Богучар и Миллерово — уже нависли над тылами частей, оборонявшихся на берегу Донца под Лисичанском, и летчикам часто приходилось теперь летать на восток, чтобы штурмовать вражеские колонны.