Идиллия Дедусенко - Жаворонки ночью не поют

Вскоре раздались первые взрывы. Где-то там, за брошенным аулом.

— Быстрее, быстрее! — крикнула Зойка и рванулась вперёд.

Дети и сами понимали, что надо спешить. Они почти бежали по раскаленной дороге. А гул самолетов становился всё ближе. «Не уйти!» — осознала Зойка.

— Бегите подальше от дороги, вон к тем кустам! — крикнула она.

Дети бежали к чахлым кустикам и один за другим бросались на землю, прижимаясь к ней измученными телами. Скоро все, кроме Зойки и Кости, уже лежали. Зойка ещё раз окинула взглядом трассу: никто не остался? Совсем близко рванула бомба, и Зойка с Костей бросились на землю.

Дорога вмиг стала шумной. По ней стремительно проносились грузовики, «газики», подводы. Всё это устремилось на юг, а с воздуха, преследуя их, летели бомбы. Взрывы, крики людей, ржание лошадей, рев моторов — всё слилось в бесконечный страшный гул, который словно закрутился в огромный ревущий шар и всё кружился и кружился над небольшим клочком земли.

Как долго тянутся минуты! Зойка хотела приподнять голову, но страх прижимал её к земле. Казалось, в этом аду невозможно выжить.

Трудно было определить, сколько они пролежали, ничего не чувствуя от страха. Но вот гул отодвинулся, укатил вместе с последними машинами и телегами. Зойка поднялась. Начали вставать и ребята.

— Никто не ранен? Все целы? — беспокойно спрашивала Зойка — Становитесь в строй.

Ребята были живы и невредимы. С перепачканных лиц уже начал сходить испуг. Пересчитав колонну, Костя с недоумением, как бы не веря самому себе, сказал:

— Девяносто четыре…

— Ты себя не считал, — предположила Люда.

— Посчитал…

— Ошибся, наверное.

Но Зойка уже видела, что не ошибся. Нет Тани. Зойка сама видела, как она подбегала к кустам. Куда же могла подеваться девчушка? Не провалилась же она сквозь землю. Зойка старалась восстановить в памяти события. Да, Таня бежала вместе со всеми, но потом Зойка обогнала её, стараясь увести детей от ближних кустов к тем, что росли подальше от дороги. А дальше она уже ничего не помнила — начался кромешный ад, когда невозможно даже было голову приподнять. «Как я могла? Как я могла? — проклинала себя Зойка. — Уткнуться носом в землю и ни разу не взглянуть на ребят во время бомбёжки. Как я могла?»

— Таня! Таня! — позвала Зойка и заметалась вокруг кустов.

— Та-а-ня-а! — кричали хором дети.

Никто не отзывался. Зойка огляделась: за несколько минут бомбёжки всё вокруг неузнаваемо изменилось. Позади и впереди на дороге и около неё зияли глубокие воронки. Чуть подальше лежала убитая лошадь с перевернутой телегой. «А если и Таня? — ужаснулась Зойка. — Но тогда должно быть где-то тело».

— Не двигаться! — приказала она ребятам. — Люда! Нина! Смотрите за ними! Костя, со мной!

Вдвоем они облазили все воронки — Тани там не было. Заглянули под каждый кустик — бесполезно. Зойка ничего не понимала, на минуту ей показалось, что она сходит с ума. Можно ли за несколько минут исчезнуть так бесследно? Зойка беспомощно опустилась на землю. Что делать? Что предпринять?

— Надо идти, Зоя Дмитриевна, — напомнил Костя.

— А как же Таня? — отрешённо спросила Зойка.

Костя неопределённо пожал плечами. Действительно, что на это можно ответить? Дети, напуганные таинственным исчезновением малышки, молчали.

— Пить хочу, — вдруг раздался слабый голосок.

Это Роза. Она еле жива. Да и другие не лучше.

— Дайте ей воды, — распорядилась Зойка.

Все некоторое время молчали, потом Костя сообщил:

— Воды нет. Бутылки, наверное, потеряли, когда бежали.

Зойка осмотрелась — нигде никакого намёка на воду. Оставаться здесь лишнюю минуту страшно и бессмысленно. Надежда на спасение только впереди. Она не имеет права из-за одной девочки погубить всех остальных. Они и так потеряли слишком много времени. Как ни горько, но приходится уходить без Тани.

Колонна снова двинулась в путь. Теперь уже нельзя было и думать о скором ночлеге. Уйти! Уйти как можно дальше от этого места! Но что же делать без воды? Ни капли воды среди такого зноя — это катастрофа. Дети не выдержат долго.

У Зойки снова заныла рана. Лопух, сорванный в роще под Моздоком и кое-как привязанный простиранным в речке бинтом, съёжился, высок, и теперь от него никакого толку. Но сменить повязку невозможно — кругом только горячая пыль.

Дорога была пуста. Дети шли молча. И если раньше Зойку пугало это молчание, то теперь ей казалось, что она не смогла бы перенести ни малейшего звука: так были напряжены нервы. Таня не выходила из головы. Зойке всё чудилось, как девочка взяла её за руку и стала смотреть на неё большими тоскливыми глазами.

Зойка шла, напряжённо глядя перед собой. С обеих сторон дороги всё чаще попадались убитые лошади, искорёженные взрывами телеги, машины. Попадались и мёртвые люди. Зойка впервые видела трупы после бомбёжки. И хотя их было немного, становилось как-то жутко. Ребята, тоже не видевшие прежде убитых так близко, зашептались, подталкивая друг друга. «Незачем им смотреть на это, — подумала Зойка, — надо прибавить шагу».

— Быстрее, быстрее! — скомандовала она.

Колонна колыхнулась в последнем усилии, но тут же сникла — ребята с трудом передвигали ноги. Все были измучены, истомлены жарой, всем хотелось пить.

— Я не пойду дальше.

Что такое? Кажется, Нина? Вот и надейся на неё! Ей самой нянька нужна.

— В чём дело?

Зойка остановила колонну, подошла к Нине, которая, как всегда, была замыкающей.

— Я не могу больше, — Нина выпятила потрескавшиеся губы, — я сейчас упаду.

Она действительно была бледна. Казалось, что и в самом деле вот-вот свалится на землю. Укрыться от солнца негде, стоять — невозможно. Но другие страдают не меньше! Идти. Только идти вперёд, другого выхода нет. И Зойка уперлась в Нину безжалостным взглядом:

— Ты должна идти. Я прошу тебя. Ну, давай, давай.

Зойка слегка подтолкнула Нину, но та, сделав шаг, вдруг опустилась на край дороги и капризно сказала:

— Не могу я…

И Зойку прорвало:

— Посмотри на детей! Они чуть не вдвое меньше тебя, а идут! Не смей ныть! Становись в колонну! Костя, ты иди замыкающим, так надёжнее будет. Подумаешь, принцесса на горошине! Разнылась тут. Как будто мне легче с раненой ногой. Мне бы сейчас лежать, а я иду с вами!

Зойка впервые кричала. Зло, испуганно. И вдруг — как озарение — простые и четкие мысли: за что, за что ей эти муки? Зачем ей эти дети? Кто они ей такие? Почему она должна плестись с ними по этой страшной пустыне? Все бросили их, а она сама обрекла себя на мучения вместе с ними.

— А чего ты раскричалась? Подумаешь, начальница! Кто ты такая? Без году неделя в детдоме, а командует!

Нина дерзила тоже зло и беспардонно. Откуда у неё и силы взялись.