Величко Нешков - Наступление

— Нет, я не могу, — нервно затряс головой Слановский. — Оставьте его! Что вам нужно от этого ребенка?

— Ребенка? — озверел Игнатов. — Из-за таких, как он, мне не смыть позора и унижения! А ты не прикидывайся таким наивным. Сообрази, — указал он кнутом на пустое поле, — что ему здесь надо? Кругом нет ни одной живой души.

— Вы еще и голоса его не слышали, а уже вынесли ему приговор. Допросите его хотя бы…

Игнатов злобно скрипнул зубами:

— Уж не думаешь ли ты, что это случайно взбрело мне в голову? Бандиты как раз таких, как он, и используют, в качестве разведчиков, потому что они не вызывают подозрений. Вот они и суют всюду свой нос, вынюхивают. Оголяют наши тылы и фланги. Может быть, через час-другой бандиты узнают, куда и мы направляемся, сколько у нас людей. Он сегодня же ответит за исчезнувший ротный пулемет. Посмотри только — живой души вокруг нет! Если ты и сейчас откажешься, то я поставлю тебя на место, которого ты заслуживаешь. Тебе ясно? Который час?

— Два.

— Объявляй привал!

Слановский отстал от коня Игнатова. Побледневший и расстроенный, он дал знак роте остановиться. Солдаты повалились на землю по обе стороны шоссе.

Кында побежал вперед, подхватил поводья и стал прогуливать коня Игнатова по обочине дороги.

Мальчик на ослике поравнялся с Игнатовым. Ловко соскочил на землю. Вместе с Игнатовым они прошли еще шагов десять. Слановский с болью в сердце смотрел им вслед.

— Что, конспиратора поймали? — язвительно спросил кто-то.

— Все может быть, теперь не знаешь, кого и бояться, — злобно ответил Геца.

— Смотри не угоди в какую-нибудь яму, — процедил Кутула.

— Ты что, этого ждешь? — оскалился Геца.

— А я тебе не ровесник, — сощурился Кутула и взял в руки камень. — У тебя зуб на всех, только посмотрим…

— Ты что, запугиваешь?

— Довольно, — подал голос Слановский. — Отдыхайте.

Несколько человек одновременно позвали его:

— Господин подпоручик, вас зовут!

Слановский встал и пошел к Игнатову медленным, усталым шагом. Вдруг по его телу пробежала холодная нервная дрожь. Он увидел, как Игнатов бьет мальчика по голым локтям, держа в левой руке пистолет. Когда Слановский приблизился к ним, он услышал шипящий голос Игнатова:

— Говори, куда идешь?

Мальчик поднимал локти вверх, защищаясь от Игнатова, и о чем-то умолял его. Но Игнатов, не слушая мальчика, продолжал бить его.

— Ты, ублюдок, слышишь, о чем тебя спрашивают? Говори, не то прикончу на месте!

Мальчик всхлипывал:

— Что говорить, господин капитан? Я ничего не знаю!

— Знаешь, знаешь, хватит хныкать! Ты любишь Болгарию?

— Люблю, господин капитан. За что ты меня бьешь?

— Потому что ты врешь! Ты знаешь, где партизаны. Если отведешь нас к ним, останешься жив, паршивец.

— Откуда мне знать, где они? За что вы меня? — обратился он одновременно и к Слановскому, который наблюдал эту жестокую сцену, кипя от возмущения.

Игнатов вызывающе подмигнул:

— Слановский, давай опробуй свой пистолет, когда-нибудь надо начинать.

— Нет! — Слановский сделал шаг назад. — Солдаты смотрят на вас.

— Ах, ты еще осмеливаешься и советы мне давать? Солдаты, говоришь, смотрят? Так я их веду не на свадьбу и не в монастырь. Теперь они только с такими, как этот, и будут иметь дело. Нас послали уничтожить их всех до одного.

— Оставьте ребенка!

Мальчик глядел на них широко раскрытыми от ужаса глазами, и его сердечко колотилось от страха. Единственной его надеждой был Слановский.

Но Игнатов снова перевел на него свой помутневший, пьяный взгляд.

— До каких пор ты будешь водить нас за нос? — Он замахнулся и ударил мальчика в поясницу. Тот громко закричал, согнулся и завертелся около Слановского.

— Ай-ай, дядечка, скажи ты ему!

— Мальчик, куда ты ходил? — спросил его Слановский, не зная, чем помочь.

— За лекарством в аптеку, вот и записка из управы, — всхлипывая, объяснял парнишка и слизывал языком слезы. — Дедушка болен, для него и несу лекарство. Если бы я знал, что так получится!

Тут Игнатов сильно ударил его кулаком в лицо. Мальчик упал на спину и тут же вскочил. Из носа у него потекла кровь, и он еще сильнее расплакался:

— За что, дяденька?..

— Ты подлец, Слановский! — окинул Игнатов холодным и злобным взглядом подпоручика. — Имей в виду, я все запомню! — пригрозил он ему.

— Я не подлец, господин поручик. С такими-то воевать легко…

— Ас кем трудно? — процедил сквозь зубы Игнатов. — С такими, как ты? Все вы до одного слюнтяи… Я поставил перед тобой боевую задачу, а ты отказываешься ее выполнить перед лицом врага.

— Какой же враг этот мальчишка? Смешно…

— А вот какой… — И Игнатов, прицелившись мальчику в грудь, нажал курок. Тот отпрянул в сторону, и пуля прошла через плечо. Мальчик, отчаянно крича, кинулся на обочину дороги:

— Ой-ой-ой, умираю!

Игнатов выстрелил второй раз. Пуля попала мальчику в затылок. Пышные волосы обагрились кровью. Соломенная шляпа слетела на пыльную траву, прокатилась по ней и замерла. Конь Игнатова испуганно захрапел и начал рыть землю копытом.

Мальчик распластался на траве. В левой руке он сжимал пыльный камень. Казалось, что в последний момент он готов был бросить камень в своего убийцу.

Ротная колонна двинулась дальше. Шли молча. Только усталые шаги солдат глухо отдавались в распаленной от зноя тишине.

Марин, поравнявшись со Слановским, спросил, дрожа от гнева:

— Что ему сделал этот ребенок? Башку ему оторвать, как курице, не человек, а зверь какой-то!..

— Ох, можно сойти с ума, — простонал Слановский. Он продолжал ехать, опустив в землю глаза, понимая, что часть вины за смерть ребенка лежит на нем.

На следующем привале Игнатов отозвал в сторону Гецу.

— Как настроение солдат? — глухо спросил он.

— Молчат. Насторожились.

— Разве Слановский вам не объяснил, что тот ублюдок был партизанским связным?

— Нет. Ничего не сказал.

— Продолжай подслушивать, потом доложишь…

В маленьком селе на реке Злой разместился штаб дивизии и командный пункт генерала Янева, который лично хотел руководить операцией. Под его командованием находились около четырех тысяч солдат, офицеров, полицейских и жандармов, которые стягивали железное кольцо вокруг отряда Чугуна.

В сумерки в направлении села в автомобиле с потушенными фарами ехал Цено Ангелов. Всю дорогу его мучили самые противоречивые мысли. Все донесения подтверждали, что где-то в этих местах отряд окружен. Но почему его так мучило предчувствие, что и на этот раз они ничего не добьются?

Когда машина остановилась перед школой, дежурный офицер встретил Ангелова и проводил в комнату генерала. Янев развернул на широком походном столе карту.