Величко Нешков - Наступление

— Вы готовы, господин генерал? — улыбнулся, едва переступив порог, Ангелов и бросил небрежный взгляд на карту, где Янев синим карандашом отметил места расположения полков, рот и батарей, а красными кружочками — возможное местонахождение партизан.

— Надеюсь, — указал Янев рукой на карту, — что на этот раз ни один из них живым не уйдет.

— Думаю, они попытаются пробиться где-нибудь в направлении Балкан.

— Именно в этом направлении окружение самое плотное. Ровно в пять часов прозвучал сигнал к наступлению. Даст бог, на этот раз все будет хорошо.

Цено Ангелов улыбнулся в усы:

— Вряд ли богу до наших дел сейчас! Надо самим поднатужиться, иначе, если мы их не уничтожим, с нами будет покончено. Слушал сегодня сводку, опубликованную в газете, — озабоченно покачал он головой и вздохнул, — большевики уже на румынской границе.

— Это-то и придает смелости всем изменникам, — повысил голос Янев, — но я твердо убежден, что они их не дождутся…

К девяти часам вечера в село прибыли командиры полков Додев, Цанков, Гечев и командир артиллерийского полка Занков.

Самая большая в селе корчма оказалась тесной для всех офицеров и полицейских. Столы были поставлены один к другому. Староста и сельские богачи все как один старались угодить высокому начальству. В наполненной дымом корчме аппетитно, пахло мясом, которое жарили на решетках.

Сидя на центральном месте рядом со старостой и Цено Ангеловым, Янев медленно, с аппетитом ел, маленькими глотками пил вино и время от времени бросал беглые взгляды на офицеров и полицейских, которые ужинали тоже молча. Слышался только стук вилок о тарелки.

Староста села следил за каждым движением генерала преданными глазами, готовый в любую минуту услужить.

Он был осужден партизанами на смерть за издевательства над людьми и рвение по службе. Но счастливая случайность уже дважды помогла ему ускользнуть из рук Калыча.

К концу ужина в корчму вошел начальник оперативного отдела штаба дивизии майор Диманов. Он приблизился к Яневу и застыл по стойке «смирно».

— Благополучно ли добрались, Диманов? — спросил Янев.

— Так точно, господин генерал, ваш приказ выполнен.

Янев сделал знак рукой, чтобы он нагнулся ниже:

— Вы объяснили командующему армией, что первый вариант мы единодушно отвергли?

— Так точно, он полностью согласен с нами.

— Как вы думаете, у него есть намерение побывать у нас?

— По всей вероятности, завтра после обеда.

Янев самодовольно улыбнулся. По всему было видно, он польщен тем, что командующий армией все же оказал ему неограниченное доверие: он намерен прибыть в его группу только после завершения операции, а утром будет, по-видимому, следить за развитием операций в других группах преследования.

— Диманов, — указал он на стол, — поищите себе место. Ужинайте, а пакет пока держите при себе. Передадите его мне позже.

Диманов отдал честь и отошел от генерала. Майор Пеев подал ему знак рукой, показал на свободный стул рядом с собой.

— Ты где запропастился? Отпуск закончился? — тихо спросил его Диманов, устраиваясь поудобнее за столом.

— Был дома, но догулять отпуск не удалось, — ответил Пеев.

— Понимаю. Все отпуска отменены. — Он отломил кусочек хлеба и начал медленно его жевать. — Чуть не разбились на мотоцикле, так как ехали без огней.

Ему принесли ужин. Наполнили бокал вином.

— Твой батальон близко? — спросил Диманов и вытер губы кусочком хлеба.

— Мы расположились западнее села, а что?

Диманов незаметно посмотрел на командира третьего батальона капитана Павлова, который говорил через стол с каким-то жандармом. Убедившись, что тот его не подслушивает, повернулся к Пееву:

— Сообщу тебе что-то важное. Найди потом время встретиться.

— Сведения личного или служебного характера? — нетерпеливо спросил Пеев.

— И того и другого…

Янев закурил сигарету. Закурили все. От чада жарившегося на решетках мяса и дыма сигарет большая газовая лампа, подвешенная к потолку, стала мигать.

Генерал постучал вилкой по краю тарелки. Все замолчали и повернули к нему головы. Староста встал, посмотрел в сторону дверей и обратился к Яневу:

— Господин генерал, господин начальник окружного управления государственной безопасности, господа офицеры, заявляю вам от имени населения села, что лично я и свободолюбивые крестьяне из вверенной мне общины в этот вечер особо счастливы, поскольку вы, господин генерал, и остальные господа оказали нам столь высокую честь. Около двух лет мы с нетерпением ждали этого счастливого дня и часа, когда вы, славные болгарские витязи, раз и навсегда очистите наш свободолюбивый край от коммунистических банд.

Итак, я поднимаю бокал за вас, господа, за вас, господа генералы. За последнюю ночь бандитов, за их жалкую смерть, за здоровье всего нашего воинства я пью до дна, — обернулся он к Яневу и Цено Ангелову, чокнулся с ними, выпил свой бокал одним духом до дна и сел.

Полковник Занков тоже выпил свой бокал до дна. Довольный, он обратился одновременно и к старосте и к Яневу:

— Будев, да ты прирожденный оратор. Знаете ли, господин генерал, — обратился он к Яневу, — в тридцать восьмом году Будев был фельдфебелем в моем полку.

Янев удовлетворенно покачал головой.

Цено Ангелов пил молча, с досадой слушая трескучие речи, и, может быть, был единственным человеком здесь, кто в этот вечер лучше других отдавал себе отчет в том, что с этого времени их ждут новые огорчения и неожиданности. Его раздражало низкопоклонство старосты перед военными, о которых в его душе давно сложилось убеждение, что они не способны ни на какое серьезное дело.

И пока Занков и Будев вспоминали о каком-то случае из их службы, Додев неожиданно сказал:

— Господин полковник Занков, вы действительно счастливы оттого, что ваш фельдфебель твердо защищает интересы нации? Известно ли вам, что один из главарей партизан, Данчо Данев, также был моим фельдфебелем?

Ангелов вздрогнул. Неужели это был намек? Имел ли Додев что-нибудь в виду? Но через минуту он сообразил, что тот совсем случайно связал эти два случая — со старостой и Данчо.

В задымленной корчме снова наступила тишина. Все взгляды были устремлены на Янева.

— Господин староста, господа! — начал он медленно и торжественно. — Мы, военные, не любим громких слов, потому что мы люди долга и дела. Господин староста, благодарю вас от своего имени и от имени моих офицеров и храброго воинства за эти горячие слова, в которых я вижу безраздельную готовность как с вашей стороны, так и со стороны ваших патриотически настроенных крестьян помогать нам. Отечество наше переживает тяжелый и критический момент. Только общими усилиями от мала до велика мы раздавим стоглавую гидру большевистской опасности.