Величко Нешков - Наступление

— Данчо, — подмигнул ему Калыч, — он не виноват.

— А кто же? — не понял намека Данев.

— Мы! Кому-кому, а нам-то ясно, как варит у него» котелок…

— Брошу все, уйду куда глаза глядит, — обиженна прервал его Матейчо, — может, тогда вам легче станет. Вы поставили задачу поймать Ристо Шишманя. Разве он сумасшедший, чтобы добровольно прийти в село? Ведь его тут и сцапают!

— При чем здесь он? — усмехнулся Монка. — Хотя об этом можно и поспорить. Ты хочешь, чтобы я лежал всю ночь у них под забором в засаде?

— Раз я мерзну по ночам, — повысил голос Матейчо, — то почему бы и тебе не померзнуть? Консул какой выискался!

— Но в этом нет необходимости, — вмешался Данев. — Будете устраивать засады только в том случае, если получите сигнал, что он объявился где-то поблизости. Иначе нет никакого смысла мерзнуть. Ну а что у Киро Слановского нашел?

Матейчо замолчал. Калыч заметил:

— Я бы закрыл его в доме да так хворостиной выпорол, чтобы здорового места на спине не осталось.

— Только и знаешь, что побить да выпороть! — огрызнулся Матейчо.

— Матей, — предостерегающе поднял палец Данев, — в последний раз тебя предупреждаю. Проштрафишься еще раз — сдавай оружие и не попадайся мне больше на глаза…

Штаб полка расположился в небольшом селе Василевцы, в четырех километрах восточнее города Рашково. К вечеру второго дня после взятия города к Додеву прибыл из штаба армии нарочный. О его посещении Додева предварительно уведомил полковник Киселов. Для встречи был определен специальный пароль.

Нарочный прибыл в половине десятого вечера. В этом высоком, немного сутуловатом человеке, который в низкой комнате выглядел еще более худым, полковник Додев. узнал своего старого знакомого из генерального штаба, который совсем недавно часто выступал в военной печати, анализируя события на фронте.

А полтора года назад, после одного из посещений восточного фронта этим человеком, его устные высказывания стали причиной оживленных споров. Тогда он ясно и определенно заявил, что только чудо может спасти Гитлера от разгрома. Его личные враги поторопились объявить его большевистским агентом, но, как ни странно, его популярность возросла еще больше. Перемены не выбросили полковника Бонева из течения жизни, наоборот, он, еще глубже вникнув в ход событий, стал одним из первых советников военного министра.

Когда он остановился посередине комнаты и, гнусавя, представился, полковник Додев спросил:

— Пароль?

— «Габрово», — ответил полковник Бонев.

Тонкая заговорщическая улыбка заиграла на губах Додева. Он вежливо указал прибывшему на стул около печки. Бонев внимательно осмотрел комнату и с удовольствием заметил:

— Хорошо устроились, господин полковник. Весь полк расквартирован?

— Да, вот уже несколько дней как мы оторваны от мира, без газет, без почты и связи со страной.

— Мне кажется, вы не много потеряли, — скупо улыбнулся Бонев.

Они помолчали, словно не решаясь приступить к делу, которое в равной мере занимало их в этот момент. Первым попытался выйти из неловкого положения Додев:

— И все же для нас даже старая новость представляла бы интерес.

— Если она, конечно, этого заслуживает?

— Конечно, — усмехнулся Додев.

— Тогда следовало бы помнить, что на войне не бывает безвыходных положений.

— Но только если цель ясна и средства для ее осуществления достаточно хорошо продуманы, не так ли?

Бонев закурил сигарету, многозначительно улыбнулся и тихо добавил:

— Наш долг использовать любую возможность, быть гибкими и тактичными, чтобы не потерять ни одного шанса.

— Еще раз повторяю, — покачал головой Додев, — я глубоко убежден, что это возможно только при одном условии: если все будем бить в одну общую цель.

— Вполне естественно, у меня нет возражений, господин полковник, потому что в противном случае на нас ляжет большая, историческая ответственность перед отечеством.

— Я должен признаться вам, господин полковник, что после подобного разговора с полковником Киселевым в моей душе свила гнездо манящая иллюзия. Я поверил, что мы окончательно проиграли игру.

— Да, у нас есть реальные шансы на успех, но не надо забывать, что каждый истекший день работает против нас. Что я имею в виду? Мы поставлены перед дилеммой: быть или не быть. Самая стоящая и боевая часть офицерства гниет теперь по тюрьмам. Мы не должны довольствоваться мыслью, что, раз мы свободны, это нас не касается, потому что независимо от наших добрых намерений мы становимся соучастниками преступления как по отношению к нашим личным интересам, так и к будущему нации. Если мы не напомним самым категоричным образом коммунистам о своей собственной силе, они нас будут использовать, пока мы им будем необходимы, а после этого пошлют нас ко всем чертям.

— Господин полковник, — взволнованно проговорил Додев, — эта мысль постоянно волнует и меня и в то же время мучает, но скажите мне, я хочу услышать от вас, на что мы можем надеяться, решившись на такое?

— Только на себя, чтобы рассчитывать на солидную внутреннюю и внешнюю поддержку.

— Я должен признаться вам, — обрадованно приблизился к нему Додев, — что вы придаете мне мужества и силы не только для сопротивления, но и для достойных дел во имя отечества.

— Ваша готовность может нас только радовать. Предполагаю, что вы горите желанием узнать наш конкретный план действий?

— Так точно, — ухмыльнулся Додев.

— Сегодня или самое позднее завтра выйдет постановление совета министров, в силу которого все офицеры, находящиеся под следствием народного суда, будут освобождены при условии, что уедут на фронт.

— Конечно, никто не откажется, каждый бы предпочел свободу…

Бонев его прервал:

— Однако это произойдет вопреки воле коммунистов, которые обязательно как-то отреагируют на это. Но мы принимаем во внимание все возможные в этом плане обстоятельства.

— А поддерживает ли господин министр наше начинание?

— Я бы попросил вас, господин полковник, учитывая секретность и принимая во внимание всевозможные неожиданности, в наших же интересах не упоминать каких бы то ни было имен.

— Да, это естественно, — согласился Додев.

— Что должны сделать мы? У нас есть данные, что дивизия — удобный материал для распространения всяких слухов, для оказания серьезного воздействия на всех, кто попытался бы противодействовать нам. В данном случае риск минимален, если действовать мастерски и с головой.

— Ясно, — согласился Додев.

— Воспользуемся очень простым обстоятельством. Солдаты потеряли терпение, они ждут дня и часа, когда вернутся в Болгарию, не так ли?

— Так.

— Если их задержать здесь еще дней на десять, процесс разложения примет еще более серьезные размеры, не так ли?