Величко Нешков - Наступление

Митьо сильно толкнул калитку и указал глазами:

— Вы в первый раз сюда идете?

— Да, — кивнула Лиляна.

— Идите в дом, у них нет собаки.

Лиляна вошла во двор. Ноги ее подкашивались, а сердце было готово вырваться из груди. На веранде показалась стройная молодая девушка и, поправляя косынку, нерешительно направилась к ней.

«Мамочка родная, — было первой мыслью Бойки, — наверное, с братом случилось что-то страшное. Кто эта женщина? Где-то я ее видела». В голове ее проносились предположения одно хуже другого.

Лиляна подошла к ней, кивнула и через силу улыбнулась.

— Добрый вечер, наверное, не ждете гостей в такое время?

— Входите! — Бойка пропустила ее в дом и несмело подала руку. — Добро пожаловать, — продолжала она, окидывая Лиляну изучающим взглядом. Сердце сжалось в комок в ожидании плохих вестей. «В такую-то непогоду — и в гости!»

Лиляна прошла вперед. Потопала на лестнице ногами, чтобы стряхнуть снег. Бойка прошла вперед и легко толкнула дверь в комнату. Лиляна, переступая с ноги на ногу, осторожно осматривала обстановку: аккуратно убранная сельская комната, на окнах горшки с геранью, со стен на нее смотрели два портрета — матери и отца, сфотографированных в молодые годы. На деревянном комоде, покрытом вязаной салфеткой, — портрет Слановского в военной форме.

— Да садитесь, — смущенно суетилась около нее Бойка, а в груди ее все еще не растапливался холодный лед. — Боже мой, что это со мной?

Лиляна села на стул. Потом пододвинула его к печке и, грея руки, тихо проронила:

— Из Лозена сюда ехала в санях, а в поле так холодно.

Только теперь Бойка догадалась, что это Лиляна Узунова.

— Не ожидали гостей в такую погоду? — спросила Лиляна, не зная, как начать разговор.

— Да… нет, — путаясь, отвечала Бойка, — я ведь совсем одна.

Лиляна, чтобы избежать неловкого молчания, решила сразу перейти к цели своего посещения.

— Ваш брат часто вам пишет? — спросила она и покраснела.

Бойка вздрогнула. Что-то сразу сжало горло, а сердце учащенно забилось. Расширенными глазами она смотрела на Лиляну. С трудом взяв себя в руки, Бойка спросила упавшим и тревожным голосом:

— Случилось что-то плохое? — и чуть не расплакалась.

— Да нет, ничего плохого, — улыбнулась Лиляна. — Какая я несуразная! Напугала вас?

— Нет, — Бойка продолжала на нее смотреть все так же испуганно, — но я подумала…

— Ох, мы всегда думаем, что с близкими случилось что-то самое плохое. Ничего не случилось. Я приехала, чтобы взять у вас его адрес. Хочу ему написать, необходимо кое-что сообщить. Сейчас они, кажется, в Венгрии?

— Да, они еще там. — Бойка чуть не бегом бросилась к комоду. — На днях получила весточку. У него все хорошо. Когда на улице такая плохая погода, волосы у меня дыбом встают. Как они там, бедные, под открытым небом? Чуть пригреет солнце, сразу думаю, может, и их согреет. — Она подала Лиляне целую пачку писем от Киро.

Лиляна достала маленький блокнотик и записала адрес Слановского.

Наступило молчание, как будто друг другу все уже было сказано. Лиляна вернула Бойке письма и неожиданно резко встала.

— Куда вы? — удивленно посмотрела на нее Бойка.

— Надо идти.

— Прошу вас. — Она загородила Лиляне дорогу. — Уже стемнело. Посмотрите, какая погода.

— Меня ждут, — решительно сказала Лиляна. Она еще не знала, каким образом сможет вернуться домой, но остаться здесь ей не хотелось ни в коем случае.

— А почему бы вам не остаться переночевать у меня? Ветер замел все дороги, в поле сейчас страшно, могут и волки напасть! — Бойка старалась убедить Лиляну и задержать ее у себя.

— Мне любой ценой надо быть в Лозене, — упорствовала Лиляна. — Даже если на санях и не поеду, то до поезда у меня остается еще полтора часа. Успею добраться до станции.

— Да наша станция далеко. Останьтесь до завтра, очень прошу вас, — так горячо просила ее Бойка, что Лиляне и самой захотелось остаться. Эта молодая красивая девушка была ей так симпатична! Близок был ей и дом Слановского. Но, радуясь тому, что она наконец узнала адрес человека, которому причинила столько горя и кого так любила, она торопилась поскорее вернуться домой, чтобы написать ему письмо. Поэтому она и не осталась в этом доме. Прощаясь, она пожала руку Бойке и поспешила на станцию.

Во дворе порыв ветра со всей силой ударил ей в глаза. Она зажмурилась и оступилась и тут же провалилась до колен. Почувствовала холод. Но, несмотря на скверную погоду, на сердце у нее было легко. Такого чувства она не испытывала давно.

Лишь в зале ожидания маленькой станции она заметила, что снег засыпал ее с ног до головы, как будто она целый день пробыла под открытым небом.

Молодой юрист Христо Ганков, бывший узник концлагеря, специализировался главным образом на расследовании самых запутанных дел агентов-провокаторов. Он терпеливо изучал, сопоставлял и выискивал самые мельчайшие подробности, чтобы ни один провокатор не унес с собой в могилу даже самую незначительную тайну.

Но при расследовании дела Данчо Данева он впервые столкнулся не только с самым упорным, но и с необыкновенно сложным преступником, который то признавал, то тут же отрицал свою вину. Ганкову, хотя Данев и не был для него особой загадкой, хотелось сломить упорное сопротивление арестованного.

Первые признаки психической капитуляции Данева проявились в его настойчивых просьбах разрешить ему увидеться с Чугуном, чтобы сообщить что-то очень важное.

Христо Ганков ответил на это:

— То, что вы намерены сказать ему, говорите мне.

— Вам я ничего не скажу, — повысил голос Данчо. — С ним мы вместе воевали…

— А я вам скажу, что вы вместе с ним не воевали, вы были агентом полиции, отвратительным хамелеоном и убийцей…

— Не обижайте! — скрипнул зубами Данев. — Пока не придет Чугун, ничего вам не скажу.

— Если собираетесь унести свои грязные тайны в могилу, можете не говорить, — сказал Ганков. — Ликвидируем вас и без ваших признаний в преступлениях…

Нервы Данчо Данева не выдержали. Две ночи подряд он не сомкнул глаз. Если бы у него под рукой оказалась веревка, проволока или нож, он покончил бы с собой. Но приступы отчаяния длились недолго. Он брал себя в руки, упрекал за проявленную слабость, попадая под опьяняющую власть смутной надежды, что Чугун и Розов проявят великодушие. Несколько дней его не вызывали на допрос, и он снова впал в отчаяние и стал упрекать себя за излишние страдания, которые сам себе причинял.

Как-то вечером в таком состоянии его застал Христо Ганков. Данчев, глядя перед собой с тупым безразличием, рассказал ему всю свою историю. В конце он совсем размяк. Христо Ганков предложил Даневу утром записать свои показания.