Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести

— Нет, лучше я пойду домой! — сказала она, обходя коммерсанта. У калитки она обернулась: — Неужели что-нибудь стряслось?..

— Марихен, подожди! Боже мой, да что с ними может случиться?

Она повернулась и пошла прочь. Светало. По шоссе громыхала грузовая машина. Девушка шла, а слезы застилали ей глаза. Конечно, Кубичек знал, что этот переход будет для контрабандистов нелегким. Недаром он ждал их и пытался отогнать страх коньяком. Марихен стало нехорошо, она остановилась. У нее мелькнула мысль зайти в таможенную контору. Может, отца и Ганса задержали таможенники и теперь составляют протокол? Ей очень захотелось, чтобы Кубичек лишился всего, что должны были принести ему Ганс и отец.

Дверь канцелярии оказалась закрытой. Девушка постучала — никто не отозвался. В помещении было темно. Она посмотрела на часы. Было уже полшестого. Марихен побежала домой. По дороге ей встречались люди. Они шли на работу и с удивлением смотрели на девушку. Остановилась она только у дома Хаанов и постучала в окно комнатки Карела. Потом она заметила, что окно не заперто изнутри, приоткрыла его и заглянула внутрь. В комнате никого не было, да и вешалка у двери пустовала — ни шинели, ни фуражки, ни полевой сумки.

Марихен вернулась домой, наскоро перекусила, взяла удостоверение на право перехода границы и несколько марок. Она решила идти в Зальцберг и наведаться к Вальдхаузеру. Можно зайти и на таможню в Винтерсдорфе. Она знакома со многими немецкими таможенниками, и, если контрабандистов задержали на той стороне, они ей, конечно, об этом скажут. Потом она подумала, что поступать так было бы опрометчиво, ведь, может, ничего и не случилось. Контрабандисты действительно могли задержаться: они же несли тяжелый груз. А вдруг на каком-то участке пришлось обходить таможенный патруль? Она вспомнила, что иногда они возвращались в деревню утром.

Марихен немного успокоилась и мысленно обругала себя за то, что поддалась панике, ведь все еще может кончиться хорошо. Она бесцельно слонялась по комнате, брала попадавшиеся под руку вещи, перекладывала их с места на место. На улице совсем рассвело. Небо безоблачное — наверняка и сегодня будет отличный День. Ей стало невмоготу сидеть дома и ждать. Она посмотрела на лес, на Вальдберг. Девушка знала пути, которыми обычно возвращались отец и Ганс. А что, если они нуждаются в ее помощи? Нести тяжелые рюкзаки средь бела дня — дело опасное. Она вспомнила об обещании, которое дала Карелу: находясь на службе, он никогда не встретит ее в лесу. Сегодня ей придется его нарушить. Однако вещи, которые несут отец и Ганс, таможенному обложению не подлежат. Кубичек сказал, что все устроил на таможне и никаких проблем не будет. Правда, она ему больше не верила. Может, он и не был у Карбана. И все-таки это не контрабанда. Отец с Гансом помогают человеку, который хочет вместе с семьёй эмигрировать в Чехословакию. Карбан — умный, он бы все понял. Но поймет ли ее Карел?

Марихен решительно сняла пальто с вешалки: на улице было прохладно, да и идти в Зальцберг в одном свитере ей не хотелось. Она направилась прямо в сторону Вальдберга. Ей нравилась эта невысокая гора, с которой открывался прекрасный вид по обе стороны границы. Вокруг вовсю звенели птичьи голоса, над горизонтом медленно поднимался багровый диск солнца, четко проступавший сквозь утренний туман. Чистое голубое небо, птичьи трели подействовали на девушку успокаивающе. Как хорошо, что она вышла из дому! Лес, как всегда, действовал на нее благотворно. На левом склоне Вальдберга из чащи выбегала старая контрабандистская тропа, а через несколько десятков метров она ныряла в глубокую лощину, окаймленную терновником и кустами шиповника. По ней-то контрабандисты и спускались вниз, в деревню, а чащоба укрывала их. Глубокая лощина подходила прямо к первым сараям.

На опушке леса Марихен остановилась и присела на большой камень. Утренний холодок проникал через легкое пальто, заставляя поеживаться. Она поднялась и стала прохаживаться вдоль опушки. Как ей хотелось, чтобы из чащи вдруг вышли две знакомые фигуры с рюкзаками за плечами! С какой бы радостью она побежала к ним и крепко их обняла! Тяжесть, которая камнем лежит у нее на груди, свалилась бы моментально.

Недалеко от девушки из кустов выскочил фазан, гордо прошелся мимо нее, вытягивая красивую пеструю шею, и с хриплым воинственным криком отправился на близлежащее картофельное поле, где между гряд разбрелось его многочисленное семейство. Солнце не припекало: оно еще не успело окончательно вытеснить утренний туман. На траве висели тяжелые капли росы. День обещал быть теплым и безветренным. Девушка засмотрелась на деревню. Из многочисленных труб поднимались струйки дыма и исчезали в небесной лазури, а из трубы пекарни Либиша дым, как всегда, поднимался высоким черным столбом. По дороге, стуча колесами, ехала повозка. Лошади покачивали головами и позванивали сбруей в такт собственным шагам. В повозке сидели женщины с корзинками, сзади подпрыгивал плуг для рытья картошки.

Марихен залюбовалась паутинкой, которую роса посеребрила мельчайшими жемчужинами, и подумала, что, наверное, из таких вот волокон ткут свое облачение лесные феи. Девушка улыбнулась, и на мгновение ею овладела тихая грусть. Она любила сказки и часто вспоминала те, которые рассказывал ей отец: о рыцарях, о разбойниках, о волшебниках, сказки без конца. Она представила его заботливое лицо, и сердце ее вновь сковал страх. Нет, нельзя сидеть сложа руки и глядеть на дорогу, на которой никто не появляется.

Дочь контрабандиста вошла в лес и направилась по тропинке к молодняку. Вскоре ветки молоденьких елей сомкнулись над ней, будто зеленая вода. Острая хвоя колола лицо, но она не замечала этого. Мысли ее были заняты отцом, Гансом. На северном склоне Вальдберга лес был особенно высокий. Девушка вошла в него, словно в святилище. Солнце уже проникло сквозь кроны деревьев, и освещенные полосы чередовались с тенью, а из глубины леса веяло прохладой. Через несколько минут Марихен вышла на просеку. Отсюда открывался прекрасный вид на слегка холмистую местность, лежащую уже на германской стороне. Марихен остановилась и стала внимательно всматриваться в даль. Ей почему-то подумалось, что все эти холмы, леса, ленточки ручьев, окаймленные ольховником, блестящие глаза озер — неподвижный занавес, за которым, словно на сцене, разыгрывается множество драм, невидимых для взоров сторонних наблюдателей. Ничего из того, что произошло сегодня ночью, не отразилось на этом прелестном пейзаже.

Девушка спустилась вниз и опять вошла в лес. Среди массы сосен и елей встречались островки лиственных деревьев. Под ногами шелестела опавшая листва. От нее исходил остро-горьковатый запах гниения. Время от времени Марихен останавливалась и прислушивалась. Лес стоял спокойный, притихший. Она пыталась идти помедленнее, но ноги помимо воли стремительно несли ее к границе, переходить которую ей было запрещено.