Эрих Людендорф - Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918

Обе попытки добиться прекращения враждебных действий потерпели неудачу. По воле стран Тройственного согласия войну следовало вести до победного конца и решать все спорные вопросы только с помощью оружия. Победа во что бы то ни стало или смерть – таков был девиз наших противников. В итоге началась невиданная гонка вооружений, развернулась целенаправленная кампания по поднятию боевого духа народа, в ход пошли все средства ведения войны, какими тогда располагала Германия.

Мы с генерал-фельдмаршалом фон Гинденбургом уже на ранней стадии оперативного планирования рассматривали вопрос ужесточения подводной войны против Антанты в запретной зоне.

Тотальная подводная война являлась последним и крайним средством победоносного окончания военного конфликта в обозримом будущем. Если подводный флот во взаимодействии с надводными кораблями мог сделать это, то в нашем трудном положении долг перед собственным народом просто обязывал нас пустить в ход это средство.

Как уже упоминалось, 30 августа 1916 г. мы высказались против неограниченной подводной войны, считая, что подходящее для нее время еще не наступило. Это утверждал рейхсканцлер фон Бетман, который тогда же добавил, что окончательное решение по данному вопросу он примет после получения соответствующего разъяснения от генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга. Если, мол, генерал-фельдмаршал сочтет неограниченную подводную войну в зоне блокады необходимой, то он, рейхсканцлер, препятствовать не станет. То же самое рейхсканцлер повторил, выступая 28 сентября в рейхстаге. Вопрос о целесообразности подводной войны в подобных масштабах вызвал острые разногласия между политическими партиями и чрезвычайно взбудоражил умы. В то время как правые партии горячо поддерживали эту идею, левые проправительственные партии не менее темпераментно высказывались против. Благодаря оговорке господина Бетмана главное командование вооруженных сил впервые было втянуто в политические распри, и я глубоко сожалел об этом. Такое недопустимо. Главное командование всегда держалось подальше от политики и не имело желания менять свою позицию в данном вопросе. Тем не менее из-за господина Бетмана я и генерал-фельдмаршал фон Гинденбург оказались в весьма неловком положении. Как ни крути, а виноваты в любом случае – начнем ли беспощадную подводную войну или воздержимся – были бы мы с генерал-фельдмаршалом.

В начале октября мы обсуждали данную проблему с начальником главного морского штаба, при этом не исключили возможность осуществления подобных действий в запретной зоне. В связи с упомянутым высказыванием рейхсканцлера мы 5 октября обратились к нему за разъяснением относительно компетенций. Как известил нас в своем послании, датированном 6 октября, канцлер, решение о проведении тотальной подводной войны хотя и является прерогативой Верховного главнокомандующего, т. е. кайзера, но поскольку она затрагивает интересы и нейтральных государств, то также относится к сфере деятельности министерства иностранных дел. А потому, по конституции, говорилось далее в послании, вся ответственность за последствия ложится на него, рейхсканцлера. Но генерал-фельдмаршал фон Гинденбург и в мыслях не держал освобождать рейхсканцлера от ответственности. Я полностью разделял его позицию. Вместе с тем послание от 6 октября являлось прямым доказательством отступления рейхсканцлера от его прежней позиции, основанной на предположении, что мы оба будто бы против подводной войны.

По сути подводно-надводная эпопея началась в октябре 1916 г. и имела успех; многочисленные суда задерживались, и их грузы подвергались тщательному досмотру. В стане врага возникло сильное беспокойство: страдала экономика, и прежде всего производство вооружений. Однако мы отчетливо понимали: положительный эффект не будет долгим, противник быстро найдет способ защититься.

При определении степени воздействия совокупных форм подводной войны на политико-экономическую ситуацию во вражеских государствах нам приходилось полагаться на оценки начальника главного морского штаба и рейхсканцлера. Генеральный штаб сухопутных войск поддерживал с обеими службами постоянную связь, подробно обсуждая с ними на каждом этапе военных действий вопрос целесообразности продолжения тотальной подводной войны.

После нашей победы над Румынией ОКХ больше не ожидало вступления в войну на стороне противника Голландии и Дании. И тем не менее не следовало рисковать. Блокировать при помощи поводных лодок все морские пути можно было лишь тогда, когда немецкие воинские части, участвовавшие в Румынском походе, снова окажутся в Германии или займут прежние места на Западном и Восточном фронтах. Мы отлично сознавали, что это произойдет не ранее первых чисел февраля. Кроме того, нужно было обождать реакцию на посредническую ноту президента Вильсона и на наши повторные мирные предложения. Если бы появилась надежда на прекращение конфликта, то отпала бы необходимость переходить к другим, более жестким формам подводной войны. Полностью проясниться ситуация должна была в конце декабря или в начале января. Это обстоятельство тоже указывало на необходимость обождать с началом неограниченной подводной войны до первых чисел февраля.

Имперское правительство перестали мучить сомнения по поводу позиций Голландии и Дании, а также Швейцарии, Испании, Норвегии и Швеции, но оно считало весьма вероятным участие США в войне против нас. ОКХ было обязано учитывать это мнение, высказанное на высоком государственном уровне, при планировании дальнейших операций. Для Антанты это означало бы на первых порах прибавку в 5–6 дивизий, а в последующем и более солидное увеличение наличных сил. Можно было не сомневаться, что при вступлении США в войну они, откликаясь на нужды Тройственного согласия, со свойственной американцам деловитостью и энергией резко поднимут производство всех видов вооружений и военных материалов. Рост военной промышленности Соединенных Штатов меня мало беспокоил. Она уже и так работала на полную мощность, снабжая государства Антанты.

Начальник главного морского штаба, приятель рейхсканцлера и ревностный сторонник неограниченной подводной войны, уверял, что эта мера в течение полугода изменит обстановку на фронтах в нашу пользу. Мол, потери торгового флота и существенные сокращения с доставкой грузов из-за океана сделают для Англии невозможным продолжение широкомасштабной войны. В подтверждение он ссылался не только на собственные выкладки, но и на выводы выдающихся представителей немецкой промышленной элиты. Объявляя тотальную подводную войну, начальник главного морского штаба, кроме того, надеялся отпугнуть судовладельцев нейтральных государств, до тех пор усердно помогавших Антанте.