Вячеслав Демченко - Торпеда для фюрера

Не слишком долгий путь, но почти ни одна проводка не обходилась без противодействия ЧФ и авиации. В ходе постоянных боевых столкновений один катер («S-505») вскоре был потерян, а три («S-501», «S-506» и «S-507») получили настолько тяжёлые повреждения, что были исключены из состава флота. В октябре 11‑ю флотилию расформировали, итальянские экипажи вернулись домой, отведя три оставшихся катера, тоже повреждённых и с почти полностью выработанным моторесурсом, в Румынию. Перевозить их прежним порядком, по суше, сочли невыгодным.

Румыны же их так и не отремонтировали и, в конце концов, сняли вооружение и всё, что представляло для них ценность, и оставили катера на дальней стоянке в Констанце.

Туапсе. Лето 1943 г.

Стреляли с террасы. «Петушиный клюв» новенького «MP-42» торчал в одном из маленьких окошек веранды и всё ещё полыхал кляксой пламени.

«Кто и откуда тут взялись?» — особо задаваться этими вопросами сейчас не было времени. Не ту гримасу скорчила Судьба, чтобы обращаться к ней в данный момент с вопросами. Да и не тем, пожалуй, местом обернулась. Особенно если учесть, что, когда заскрипев наподобие ржавой калитки, отворилась задняя дверца эмки, из неё выпало мёртвое тело, и с деревянным стуком ударился о каменную плиту бордюра желтовато-костяной череп Бреннера. Того самого бесценного инженера, присматривать за которым и были приставлены офицеры-разведчики. И вот на тебе: багровая лужа на глазах разрасталась под старчески пигментированным затылком Павла Григорьевича…

Бидон пригодился и на этот раз, впору не под солидол его пользовать, а записывать в штатное вооружение разведотряда. Лейтенант Новик, с первым же выстрелом кувыркнувшийся обратно в кузов полуторки, оценил это сразу. Дело даже не в гуманистических каких-то соображениях, хоть он и успел подумать мельком, что стрельба по оконцам веранды может до добра и не довести.

Откуда бы ни взялись тут диверсанты, — очень уж мало вероятно, чтобы они здесь квартиры снимали, предугадав заранее, куда их резидента нелегкая занесёт. Значит, могут оказаться в квартирах местные жители, совершенно ни к чему не причастные. Диверсантов же, хоть одного, надо взять живым и допросить. А бидон — это не смертельно. Но до смерти страшно.

И действительно, в глазах стрелка или стрелков алюминиевый бидон, кувыркающийся в воздухе и разрастающийся на глазах, впечатление произвёл куда большее, чем какая-нибудь плюгавенькая граната.

Провалив вовнутрь ветхие рамы, он отбросил от них стрелков. И прежде чем они успели вскочить на ноги, вслед за грохочущим бидоном, с удачливостью кегельбанного шара, вкатившегося в комнату, влетел на террасу и лейтенант Новик. С крыши грузовика оно было сподручнее.

Войткевич же, к тому времени, умудрился прямо под пулями сволочь обомлевшего форменного Иуду в тень под террасу и тем самым спасти ему жизнь. Судя по всему, инструкция неведомых диверсантов включала в себя не только прикрытие штабного резидента, но и уничтожение его, в случае, если прикрытие окажется бесперспективным.

«Здрасьте вам через окно! — подумал Яков, уворачиваясь от пуль, сёкших каменные плиты прямо через дощатый пол веранды и волоча за собой Иуду в форме, который слишком был занят пережёвыванием собственных зубов, чтобы строить планы на будущее. — Уже хорошо, хоть кто-то из тех, кто “много знает”, будет хоть невнятно, но вполне в состоянии рассказать, что именно знает он».

Тем более, что, — лейтенант знал, — покойного инженера Бреннера допрашивали чуть ли не ежедневно и, значит, выспросили.

«А вот этому будет что рассказать».

Яша наконец-то придумал, что делать со своим ценным грузом. По-восточному плоскую крышку величественного сундука, — такие сплошь и рядом служили на террасах чем-то вроде лавочек, — запирал висячий замок, который Войткевич без труда сбил. Там пылилось какое-то ветхое персидское тряпьё, на место которого вполне и целиком поместился и замкомандующего радиотехнической службой флота.

Войткевич водрузил на место замок, дёрнул — изнутри не откроешь, — и бросился наверх, по ажурной чугунной лесенке. Туда, где всё ещё звонко гавкал «ТТ» Новика в ответ на птичий треск «MP-42», — и значит, продолжалась охота.

Впрочем, уже через несколько минут оба лейтенанта, просто и старший, уселись на медную чеканку сундука. И не слишком поспешали отозваться на робкий стук Задоева. Войткевич только громыхнул по крышке тяжёлой рукояткой пистолета: «Цыц!» И спросил:

— Второй — я так думаю, тоже грузин?

— Был… — с досадой скривился Новик.

— Ну, извини, — как-то не очень правдоподобно пожалел о содеянном Яков. — Я же не знал, что их там так мало, вот и спас тебе жизнь. В следующий раз не обещаю.

Лейтенант Новик только скривился пуще прежнего.

— Ты думаешь? — попытался сменить тему Войткевич, стягивая через голову тёмную от пота гимнастёрку.

— Уверен. «Тамара»…

Вероятность содействия немецкому резиденту со стороны национального диверсионного подразделения «Тамара» была, и более того — Тихомиров просил не только иметь это в виду, просил «на это рассчитывать».

— А то, что боевики оказались именно здесь и именно сейчас, — это куда совать? — спросил Яков Осипович.

— Могли ведь и следить.

«Но могли ведь следить и за ними…» — нахмурился лейтенант Войткевич.

Это следовало проверить.

…В проулке по соседству вскоре обнаружился не только брошенный с открытыми дверцами невинно-пекарский фургон, во времена оные реквизированный в коммунхозе на потаённые нужды войны, но и «ГАЗ-АА» с вездесущим лейтенантом Столбовым. Смерш НКВД, оказывается, «вёл» парочку из «Тамарочки» — и, выходит, охотился не только за детьми врагов народа.

Именно это, в свою очередь, заставляло хмуриться и отмалчиваться старшего лейтенанта Новика. Он-то успел однозначно разглядеть, что один из только что убитых ими, молодой, едва ли призывного возраста грузин был разительно, прямо-таки фотографически, похож на одного знакомого дворянского отпрыска, в недавности спасённого его женой. На десятилетнего князя Мамуку Лилуашвили.

— Проедем?.. — как-то не так уже агрессивно, как в прошлый раз, предложил лейтенант Столбов, и даже козырнул, дескать: «Особых подозрений на ваш счёт нет, товарищи, но надо бы провериться, мало ли что, опять-таки, вши?»

— Да ну тебя, — с усталой ленцой послал его лейтенант Войткевич. — Оно мне надо?! У нас свой Смерш имеется…

Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ. Отдел контрразведки Смерш

Никакого особо инквизиторского отличия в кабинете начальника флотской контрразведки от кабинета начальника флотской разведки не было. Ни тебе живодёрских клещей на стенах, ни оков с кандалами, ни другого пыточного инструментария. В общем, ничего такого, что произвело бы впечатление на командира разведгруппы «2–2» — 2-й разведгруппы 2-го разведотряда. Как и на бывшего командира разведроты Войткевича, — насмотрелся уже Яков Осипович, врагу не пожелаешь.