Теодор Гладков - Легенда советской разведки - Н. Кузнецов

Вслед за Довгером в Ровно побывали два новых бойца из местных жителей — Поликарп Вознюк и Николай Бондарчук, затем Николай Приходько и Николай Гнидюк, а также Николай Струтинский. Почему-то в разведке оказалось много людей с этим именем (вскоре к уже названным присоединился еще один Грачев). Поэтому иногда Дмитрий Николаевич спрашивал Лукина: «Что слышно от Николаев, но не угодников?», имея в виду разведку вообще.

Самым молодым по возрасту из всех Николаев был Приходько («Павленко»). За свою доброту, готовность в любой момент помочь товарищу, отдать ему последний кусок хлеба он пользовался в отряде всеобщей любовью.

Позднее Медведев напишет о первой командировке Коли в Ровно:

«Посылая его, мы учитывали, что он местный житель, знает город, имеет там хороших друзей, знакомых. Там у него родной брат. Но учитывали не только это. Приходько обладал богатырской силой и выносливостью. Ничто не страшило его, он рвался туда, где опаснее. Если на марше разведчикам приходилось ходить втрое больше остальных партизан, то Приходько ходил больше любого разведчика. Получалось так, что он всегда оказывался под руками, когда требовалось выполнить какое-нибудь срочное задание».

В паре с Приходько обычно работал Николай Гнидюк («Гид»), уже имевший опыт подпольной работы и отсидевший за это два года в польской тюрьме. Внешне и по характеру чрезвычайно живой и подвижный, с некоторыми авантюрными наклонностями, он был полной противоположностью Приходько.

Разведчики, направляемые в Ровно, должны были все обладать недюжинной выносливостью (это помимо, естественно, профессиональных достоинств). Дорога в оба конца составляла двести сорок километров, и изрядную ее часть приходилось одолевать пешком.

Уже первые выходы в Ровно дали много интересной информации. Установлены были, в частности, места дислокации штаба командующего вооруженными силами на Украине генерала авиации Китцингера, штаба главного интендантства, хозяйственного штаба группы армий «Юг», штаба командующего так называемыми Восточными войсками, многих других учреждений оккупантов. Наконец, были установлены определенные связи, намечены квартиры для конспиративных встреч и ночевок разведчиков и связных.

Перед тем как явиться в Ровно, Николай Приходько навестил свою старшую сестру Анастасию Шмерегу, которая жила в Здолбунове на улице Франко с мужем Михаилом — столяром железнодорожного депо и его братом жестянщиком Сергеем. Оба Шмереги во времена панской Польши подвергались преследованиям за участие в революционном движении. Братья с радостью обещали Николаю оказывать ему и другим разведчикам из отряда любое содействие. Более того, они связали его с местными подпольщиками.

Оказывается, и это предвидел Медведев: в Здолбунове уже существовала подпольная организация, которую возглавлял бывший старшина железнодорожной милиции Дмитрий Михайлович Красноголовец, нынче для заработка и маскировки он портняжничал. В основном это были железнодорожники. У них имелись хорошие возможности для разведывательной работы. Диверсиями на свой страх и риск они уже занимались.

Дом Шмерег оказался удобным перевалочным пунктом для разведчиков, следующих из отряда в Ровно и из Ровно обратно в отряд. Впоследствии здесь не раз останавливался и Кузнецов. На чердаке дома был устроен тайник, где хранились оружие и боеприпасы.

Информация от здолбуновской группы стала поступать в отряд в таком количестве, что для ее приема Медведеву пришлось выделить специального связника. Отличала эти данные высокая степень достоверности и важности речь шла фактически о почти непрерывном движении эшелонов с живой силой, вооружением и боеприпасами врага через одну из самых крупных узловых станций Украины. Позднее здолбуновских подпольщиков стали снабжать компактными магнитными минами замедленного действия, и они стали успешно устраивать крупные диверсии.

В Ровно Николай явился к своему старшему брату Ивану Тарасовичу Приходько, который жил тогда на улице Ивана Франко и работал на немецкой пекарне. По оккупационным временам Приходько был устроен неплохо. Его жена Софья Иосифовна и теща Берта Эрнестовна Грош были по происхождению немками, потому их зарегистрировали как фольксдойче, то есть местных жителей немецкой национальности. Гитлеровцы считали фольксдойче своей опорой в оккупированных странах и предоставляли им значительные привилегии, даже разрешали иметь радио.

Окончательно согласие содействовать разведчикам Иван Приходько дал после того, как побывал в отряде, где Медведев и Лукин провели с ним обстоятельную и откровенную беседу. У старшего Приходько оказалось в городе множество знакомых, в том числе и среди служащих оккупационных учреждений, даже немцев. Некоторые из них сознательно, другие, ни о чем не догадываясь, стали для советских разведчиков важными источниками информации.

Иван Тарасович вообще был человеком чрезвычайно предприимчивым. Выросший в буржуазной Польше, он питал непреодолимую склонность к коммерческой деятельности, отсюда и специфичность круга его знакомств. Дмитрия Николаевича и Александра Александровича это не смущало нисколько. Мелкую торговую буржуазию они прекрасно изучили еще в Одессе во времена нэпа, знали, как следует с ней обходиться, чего можно от нее ожидать, чего следует опасаться. Эти знакомства Ивана Приходько использовались разведчиками весьма умело: добывались документы, а также многие дефицитные вещи, в том числе медикаменты, перевязочные материалы, хирургические инструменты, радиодетали.

Через некоторое время фактически переселился в Ровно на постоянное жительство Николай Гнидюк. Основным его документом являлся аусвайс (удостоверение личности) на имя уроженца города Костополя Яна Богинского, проживающего по Мыловаренной улице, 19, пекаря военной пекарни. Ян Богинский быстро приобрел в определенных кругах репутацию предприимчивого, оборотистого спекулянта. На самом деле эта коммерция не приносила Гнидюку и отрядной кассе ничего кроме убытков. От банкротства Яна Богинского спасали только дотации от командования в виде так называемых «карбованцев», которые выпускал в Ровно Центральный эмиссионный банк Украины. Население имело право пользоваться только этими карбованцами. Иметь немецкие марки местным жителям запрещалось под угрозой жесточайших репрессий, вплоть до расстрела, но спекулянты на черном рынке все же с ними дело имели.

Поселился в Ровно и самый старший из разведчиков Михаил Макарович Шевчук — невысокий, плотный, не слишком разговорчивый и очень скромный человек. В Ровно Шевчук был внедрен под именем и с документами коммерсанта Болеслава Янкевича. Ходил пан Болек — так его называли знакомые — в солидном темном костюме, носил котелок и очки, в руке по немецкой моде часто держал букетик цветов. Он постоянно толкался возле комиссионных магазинов, посещал рестораны и кафе — словом, бывал всюду, где крутилась темная публика, занимавшаяся спекуляцией, причем порядком выше той, в какой подвизался Ян Богинский. И соседи по квартире, и знакомые спекулянты, и даже агенты уголовной полиции были убеждены, что пан Болек — сотрудник гитлеровской службы безопасности. Потому его остерегались, перед ним заискивали, что только шло на пользу делу.