Нгуен Нгок - Лес сану
- Название:Лес сану
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радуга
- Год:1983
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Нгуен Нгок - Лес сану краткое содержание
Лес сану - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Тну озирается, подняв голову. Вот она, Зит, уселась напротив него, поджав ноги, и рукою одергивает длинную до пят юбку. Он холодеет и вздрагивает: Май! Перед ним сидит Май… Вот уж не думал, что Зит вырастет такой похожей на сестру. Нос ее, прежде вздернутый, выпрямился, стал точеный; пушистые брови затеняют глаза — большие, спокойные, ясные. Она долго глядит на Тну, покуда четверо или пятеро ребятишек спорят, норовя усесться поближе к ней.
— А у вас, товарищ, — вдруг спрашивает она, — есть бумага? — В голосе ее ощущается какой-то холодок.
— Что еще за бумага? — изумляется Тну.
— Увольнительная за подписью начальства. Без нее в деревню входа нет. И местный наш комитет должен вас задержать.
Тну громко хохочет. Подшучу-ка над нею, решает, соскучился, мол, по дому — страсть, вот и явился тайком в деревню; но, приметив строгий взгляд Зит и слыша воцарившееся вокруг выжидающее молчанье, расстегивает карман гимнастерки, достает маленький листок бумаги и протягивает ей.
— Разрешите доложить, товарищ политрук…
Зит берет листок и поворачивается — так виднее — к огню.
Тотчас над бумагой склоняются десятки голов; ребятишки по слогам разбирают написанное.
Зит долго читает документ — раз, другой, третий.
— Ну, все верно? — спрашивает старый Мет. — Выправили ему разрешение?
— Все как положено, — возвращая увольнительную, Зит наконец улыбается. — И подпись командира на месте. Но почему отпустили вас всего на одну ночь? — спрашивает она. И сама отвечает: — Что ж, хорошо хоть так. За ночь повидаете всех. Мы с одногодками моими, кого ни возьми, всегда о вас вспоминаем.
Тут небольшую комнату наполняет гул голосов и смех.
— Слыхали, сам командир свою подпись поставил!
— Вот это да!
— Всего-то на одну ночь, завтра — назад… Очень уж мало!
— Экая жалость!
— Ха-ха!.. — перекрывает всех рокочущий голос старого Мета. — Порядок!
Раздвинув сгрудившихся ребятишек, старик садится у огня, рядом с Тну. Он выбивает свою трубку, стуча ею по голове повелителя очага (так именуется здесь каждый из трех глиняных окатышей, на которых стоят над огнем посудины); потом прочищает трубку лучиной, ее он отщипнул от расплющенного ствола бамбука в переплетении настила; и наконец, подняв голову, обводит взглядом соседей. Все — где бы кто ни сидел — умолкают и ждут. И старик заводит свою речь.
Снаружи, точно легкий, едва приметный ветер, шелестит редкий дождь. Старый Мет не повышает голоса, звучащего низко и глухо.
— Дела эти, — говорит он, — нам, старикам и старухам, известны. Из молодых одним они ведомы до конца, другим лишь понаслышке. А уж малые дети и слыхом про них не слыхали. — Выкатив глаза, глядит он на ребятишек; и они, уловив в его словах особенный смысл, молча, едва переводя дух, смотрят ему в рот, — Это Тпу вернулся, ваш старший брат Тну. — Старик кладет свою тяжелую, сильную руку на плечо гостю. — Тот самый Тну, о котором я вам столько рассказывал. Вот он, видите? Он ушел в армию Освобождения и сегодня вернулся к нам на одну лишь ночь. Да, на одну-единственную ночь отпустило его начальство, и командир самолично поставил подпись на его бумаге — ее видела Зит, секретарь нашей партячейки. Глядите же, это он! Он из нашего племени штра. Отец его с матерью умерли, когда он был совсем мал, деревня Соман вырастила его. Тяжко жилось ему, но сердце его осталось чистым, как вода в нашем источнике. Нынче ночью я расскажу о нем всей деревне, и мы порадуемся его возвращению. Внемлите же, люди штра! Слушайте все, у кого есть уши и сердце, влюбленное в эти горы и воды. Молчи те, слушайте, запоминайте. А когда я умру, перескажете все вашим детям и внукам…
Все безмолвствуют. Лишь струя, плещущая из бамбукового желоба на околице, перекликается с дождевыми каплями, стучащими по листьям. И Тну молчит. Он глядит на старого Мета. В мерцающем свете очага могучий старец кажется сказочным исполином, героем тех долгих сказаний, которые в детстве, бывало, Тну слушал и слушал всю ночь напролет. Потом он переводит взгляд на Зит. Гостом и статью она теперь точь-в-точь как была Май в тот день, когда он, вернувшись из заточенья, встретил ее у огромного дерева на опушке, того самого, что, рухнув, лежит сейчас поперек дороги и где партизаны отрыли окоп и дрались там не на жизнь, а на смерть. Зит тоже молчит и слушает, большие глаза ее спокойны и задумчивы.
— Нет, старые люди ничего не забыли. Лишь мертвые уже ни о чем не помнят, но свою память они оставили нам, живым. В ту пору янки и твари Зьема завладели всеми здешними горами и лесами. Словно дикие вепри, рыскали они по чащобам. И штыки их, обагренные кровью, алели, как красные их шапки… [5] Имеются в виду «красные береты»: так именовались, по их головным уборам, отряды особого назначения сайгонской армии.
Тну был тогда совсем еще мал, головой едва доставал мне до пояса. Но ловок и быстр как белка…
Нет, старики ничего не позабыли. И малолетние дети ни о чем не забыли. Не забыл и Тну. Знаю, он и сейчас видит воочию мальчонку — ростом по пояс старому Мету. За спиною у мальчика маленькая сумка, оставленная ему матерью, а в ней, прикрытые сверху овощами и зеленью, два горшка белого риса. Он и впрямь как белка карабкается по каменным кручам, мчится стрелой по лесу, доставляя еду скрывающемуся от врагов товарищу партийцу. А следом торопливо семенит девочка — еще меньше Тну. Подобрав новую юбку, сотканную матерью, она скачет с камня на камень, как дрозд, и зовет тоненьким голоском: «Тну! Эй, Тну, подожди! Подожди меня!..» Он оборачивается сердито: «Тише ты, Май! Растрещалась как сорока!» Май бы впору прыснуть со смеху, но, боясь рассердить Тну, смеяться она не смеет.
Нет, и дальше ничто не поблекло в памяти. Да и не могло поблекнуть. Помнится все как есть. Вот он, Тну. Вот Май. Это я, Мет. А это — товарищ партиец.
Будто все случилось только вчера…
Имя товарища партийца, что скрывался тогда в лесу, было Кюйет. С того дня, как янки и твари Зьема объявились в здешних лесах и горах, они вечно устраивали облавы, и не было ночи, чтоб их собаки и ружья не лаяли на весь лес. Но жители деревни Соман гордились — за целых пять лет в их лесах не был схвачен или убит ни один подпольщик. Сперва молодежь носила им еду, охраняла их. Но враги узнали об этом и стали хватать девушек и парней. Одного из них, Сута, они повесили на фиговом дереве прямо у околицы. «Смотрите, чтоб неповадно было кормить коммунистов!» И запретили парням и девушкам ходить в лес. Тогда вместо молодых еду подпольщикам стали носить старики со старухами. Но враги и об этом прознали. Они убили старую Нян, отрезали ей голову и, привязав за волосы к стволу ружья, пронесли по деревне.
В конце концов стариков и старух заменили дети. А среди них самыми смелыми были Тну и Май. Когда Тну приходилось работать на лесной делянке, еду подпольщику относила Май. Если Май вместо матери нянчила дома сестренку Зит, с передачей шел Тну. Иногда они отправлялись в лес вдвоем. И оставались там на ночь. Они волновались: а ну как товарищ Кюйет заснет, когда враги устроят облаву? Кто уведет его подальше от опасности?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: