Михаил Федотов - Разведка продолжает поиск

Разминувшись, осторожно двинулись дальше, обходя подозрительные места. Дошли благополучно. В Гомеле передохнули, привели себя в порядок, а в полдень уже были на своем КП. Доложили Фидусову.

— Хорошо, хлопцы! Но, — он улыбнулся, — что я доложу начальству? Сколько фашистов вы угомонили в первой засаде? Во второй — все ясно.

Немногословный Александр Иванович и на этот раз промолчал.

— После войны подсчитаем, товарищ командир, — ответил Попов, и все рассмеялись.

На наших позициях было все по-прежнему. Фашисты изредка постреливали из пулемета, пускали полдесятка мин. Теперь стало безопаснее выходить в тыл и возвращаться на линию обороны, не так часто приходилось ползать по-пластунски по болотистому, без единого кустика лугу.

Однако на душе оставалось неспокойно. Вспоминался недавний поиск, видимо, не зря в нашу сторону гитлеровцы перебрасывали столько живой силы, не зря все деревни заняты войсками.

Недоброе предчувствие, к сожалению, оправдалось. Однажды на рассвете справа от нас загромыхала артподготовка, затем долетели отзвуки яростной схватки. Вскоре явился посыльный от Сакмаркина: отрядной разведке срочно прибыть к нему. Мы тотчас же бросились по траншеям и ходам сообщения.

Комбриг был мрачен. Оказалось, противник навалился на партизанскую оборону неподалеку от стыка нашей бригады с бригадой П. М. Романова и уже оттеснил подразделения соседей — взял Сорочино, Славени, подходил к Красовщине. Далее на его пути деревня, которую оборонял отряд имени М. И. Кутузова. Местные жители называли ее Газберок, на топографической карте она значилась как Газберг. Николай Александрович показал на «двухверстке» путь движения гитлеровцев, и стал ясен их замысел.

Прорвав оборону партизан, враг устремился к Ушачам не напрямую, между множеством разлившихся озер и речек, а в обход. Сейчас на его пути Газберок. Если враг сомнет оборону отряда имени М. И. Кутузова, вся бригада имени В. И. Ленина окажется в мешке. С трех сторон большое пространство окружают широкие полноводные озера, а Газберок — единственный узкий выход из этого «полуострова».

— Срочно в отряд имени Кутузова, — приказал Николай Александрович. — Передайте Стрелкову: от него зависит судьба бригады. Стоять до последнего человека. Стоять насмерть! Пока не отойдет вся бригада и население.

Приказ не из рядовых, и это понял каждый, когда Попов объявил его разведчикам. Предстояло прорваться через вражеское кольцо, в которое, как мы предполагали, попал отряд Стрелкова.

Хорошо вооруженные, мы, двадцать разведчиков, двинулись к Газберку. Местность открытая, а в небе охотились «рамы». Приходилось то и дело прятаться в мелком кустарнике, по-пластунски переползать открытые места, пережидать в озерных камышах.

Как и предполагали, гитлеровцы уже сбили с позиций бригаду П. М. Романова, и Газберок оказался единственным опорным пунктом партизанской обороны.

— Стой, кто такие? — вдруг раздалось из-за куста.

— Отставить, свои! — Попов шагнул к партизану, все еще не опускавшему оружие, и коротко представил нас: — Разведка. С приказом от Сакмаркина. Как вы тут?

— Да вот… — партизан кивнул в сторону дороги. — Змагаемся, братки.

Еще не рассеялся дым от разорвавшегося неподалеку снаряда, как из-за густого придорожного кустарника выполз танк, хищно повел длинным стволом орудия и тут же выстрелил. В тот же миг гулко ударили два ПТР из окопов, находившихся неподалеку друг от друга. Веер искр сыпанул по броне, но танк, как ни в чем не бывало, снова наводил орудие. На этот раз снаряд поднял столб земли далеко позади партизанской позиции. Затем застрекотали два пулемета.

Наши «пэтээровцы» были опытными: стреляли, когда вел огонь противник, — это чтобы не обнаружить себя. Поэтому вражеский танк, так и не определив точно позиций бронебойщиков, бил вслепую. Но и мощные пули противотанкового ружья никак не могли поразить его толстую лобовую броню, только высекали каскады искр. Вскоре танк, не разворачиваясь, задним ходом отполз за кусты.

Тотчас же противник начал минометный обстрел. Мины сыпались густо, но тоже вслепую: огненно-рыжие снопы вставали то справа, то слева, то перед позицией, то далеко позади. Наконец одна случайно угодила совсем рядом, разведчиков, лежавших в запасных мелких окопах, облепило грязью, мокрым песком и глиной. К счастью, осколками никого не задело.

Вдруг по дороге из Корсаково показался еще один танк. С ходу он стал обстреливать то деревню, то партизанскую оборону на горе, то место, где сейчас рвались мины.

Как много случайностей на войне — и счастливых, и трагических! Случилось ужасное: снаряд угодил прямо в соседний окоп, откуда вели огонь из противотанкового ружья незнакомые нам бронебойщики. Двое из истребительной группы и мы с Поповым бросились туда. Оба бронебойщика лежали, растерзанные осколками, ПТР искорежено.

Танки — их теперь было два — снова двинулись вперед. Опять запрыгали маленькие искристые молнии по толстой броне, а машины все ближе и ближе. Они рванулись на бронебойщиков Василия и Дмитрия Хахилей и подмяли их под себя.

Тогда командир взвода Харитон Савкун поднял остальных своих партизан и они бросились с гранатами под танки. Но тут же полоснули пулеметы….

Когда рассеялся дым, вскрики радости раздались на партизанской позиции: у обочины дороги застыл один танк, а второй торопливо откатывался за кусты. Но и смельчаки погибли.

Нам надо было прорваться к штабу. Истребители подсказали, как это лучше сделать: пробираться по лощине, а они в это время откроют огонь по взлобку, который захватила вражеская пехота.

Проскочили благополучно. Во время прорыва не бездействовали и наши автоматы, и два ручных пулемета. Нашли Константина Васильевича Стрелкова. Он, боевой командир, даже обиделся, когда Попов начал еще раз растолковывать, что его отряд во что бы то ни стало должен удержать позиции, пока левее их обороны не пройдут в тыл все отряды бригады и многочисленный обоз с населением.

— Да мы что — сами не понимаем? В бирюльки здесь играем? Вот взгляните…

Действительно, вражеская пехота, казалось, намертво залегла на подступах к высокой горе, на которой пылали хаты Газберка. Даже невооруженным глазом было видно, как офицер в фуражке с высокой тульей метался у залегшей цепи, поднимая солдат, но те не слушались. И время от времени пистолет в его руке вздрагивал — он стрелял в своих…

Володя Иванов тут же клацнул затвором «дегтяря».

— Отставить! — рука Стрелкова властно легла на ствол пулемета. — Офицера не трогать.

Наконец вражеская цепь поднялась и бросилась вперед, раздалась автоматная трескотня.

Наша оборона молчала, а серо-зеленая цепь в полный рост бежала по склону вверх. Тот самый офицер в фуражке с высокой тульей был чуть впереди и теперь стрелял уже в нашу сторону.