Игорь Афонский - Здравствуй – прощай!

Сержанты отвернулись от него за столь низкий поступок. Его поймали за руку, обвинили в воровстве, и это был человек, который должен был служить примером для подражания своим подчиненным! Ситуация в обществе, как в кривом зеркале, перекошена, искажена. Получается, если бы он открыто что-то вымогал, то на такое поведение закрыли бы глаза, почему-то служебный рэкет не вызывает у людей омерзения и чувства протеста, к таким вещам привыкли! Недаром о служебном месте говорят как о «хлебном» — это место кормит, не человек работает, и не государство содержит, а «место» — седалище! То есть, если этот сержант не смог поставить своих подчиненных в такую ситуацию, когда они сами от него откупались, то получается «грош ему цена»! Этот тип вдруг стал бесцветным и серым, мало кого интересовало его будущее, он влачил существование до окончания своего срока службы. Так как уголовного дела на него не завели, видно, что не хотели «выносить сор из избы», то наказал его только обладатель похищенной суммы денег, врезал оплеуху своей крепкой крестьянской рукой. Этот отпечаток на лице уже ничем не смоешь, он остался в душе каждого.

Комбат хмуро улыбался — рядом с ним в комнате находилась привлекательная женщина в светлом импортном костюме с сумкой у ног.

Это была Мать Олега. Такой скорой встречи он никак не ожидал. Ещё сегодня он писал ответ на её письмо, а тут, вот, адресат перед ним. Ему ничего не пришлось ей объяснять и рассказывать, она уже всё знала сама!

Они обнялись, женщина не сводила своих глаз с сына.

«Вот, он каким стал, солдат!»

Немного подождав, комбат продолжил разговор с гостьей, он посоветовал остановиться у местных жителей, на этой же улице. Часть находилась в городских пределах, но улицы считались окраиной, дома стояли частные, с садиками и огородами, строились они высокой стеной наружу, отгораживались так от всех и вся.

«Одно! — сетовал офицер, — скоро полевой выход, а отпустить вашего сына я не могу!»

Посидев немного в Ленинской комнате, поговорив немного о родных и близких им людях, Олег с матерью пошли к КПП, так расстались. А вечером она ждала его у ворот!

«Каким она увидела его?»

«Худющим» и «чернющим» от загара.

— Одни глаза, ну, разве так можно?

— Ешь, не разговаривай, пожалуйста, с набитым едой ртом!

Она рассказала, как осторожно расспрашивал её комбат при их встрече. Оказывается, что однажды на встрече с родителями солдат, он сразу выложил перед ними всё ближайшее будущее их родных чад. После чего один родитель схватился за сердце, а родительница другого грохнулась на пол, потом стоял рёв, и это продолжалось в течение полутора ближайших часов, в ходе таких причитаний одного сына похоронили, а с другим не хотели расставаться.

Они много гуляли по маленькому пыльному городку, ходили на киносеанс в кинотеатр. В очередной раз смотрели шедевр местных и зарубежный мэтров Большого Экрана. Сказка из «Тысячи и одной ночи». Потом на вокзале, в кафе ели мороженое, там была самая большая порция по 500 граммов, усыпанная шоколадной крошкой. Покупали арбузы, виноград и яблоки — всё это стоило буквально копейки. Сложилось впечатление, что Олег хотел надышаться полной грудью напоследок. Мать помогала исполнить его желания! Но скоро обычные желания иссякли.

Машина увозила батарею за город, комбат сдержал слово — Олега не отпустили в увольнение. Где-то за поворотом он увидел родное лицо, привстал с места и помахал рукой. Но мать искала его глазами в другой машине и заметила поздно. Они расстались!

Вечером она приехала в полевой лагерь. Там старшим офицером был другой человек, с ним удалось договориться и забрать сына ещё на один день. Шли долго пешком к проезжей части, по пути свернули на речку, чтобы искупаться в ледяной воде. Это была чистая горная река, которая потом соберёт в себя все стоки оросительной системы, она указана даже на среднемасштабных географических картах. Нырнув в воду запруды, Олег видел быстрые всплески рыб — это форель.

«Вот бы порыбачить!»

Но безнадёжно, скоро сядет солнце, следовало идти. Напоследок они сфотографировались. Олег быстро оделся в высохшую форму, и они пошли к рейсовому автобусу. Вообще-то все три ночи Олег провёл в соседнем с полком доме. Для этого после отбоя он перелазил через забор, открывал калитку специальным рычагом, проскальзывал внутрь тенью, а за столом сидела она -.

— Ужин готов!

Под утро он возвращался как бы официально из увольнения или пристраивался к бегущим после зарядки бойцам.

Сержанты его взвода прикрывали эти мероприятия без всякой корысти. Орлов вернулся после похорон друга, он как-то остепенился, стал серьёзным, иссякли его балагурство и былая безалаберность. Он перестал «гусарить», сказал, что познакомился с кем-то в этой поездке, что его ждут. Шмыглюк попросил принести хотя бы арбуз. Олег передал через окно два, второй для солдат его взвода.

Олег пару раз нарывался на патруль, при этом один раз сбежал, потому что уже хорошо знал все закоулки, а второй раз «отмазался» тем, что сказал, мол, живет с родственниками. Парни «щелкали зубами», но отпустили его. Он явно находился под чьей-то защитой свыше! Ему везло! Но скоро этот отпуск завершился. Тот, последний вечер они провели с Рашидом и его приехавшими родственниками. Они занимали соседнюю комнату. Был приготовлен отличный плов, вкусный лагман, спиртного за столом не было. В настоящих, придерживающихся старых обычаев восточных семьях не принято употреблять водку за столом. Сначала Рашид обильно матерился на своей половине, его было хорошо слышно, даже родственники качали головой, видя, как изменился их сын. Когда мать Олега отчитала Рашида, сказав, «что в их семье дома никто не матерится», то сам факт, что его отругали, смутил молодого повара, но ненадолго, просто все перешли на узбекский язык. Русские за столом были на общих правах гостей, а это святое! Олег отвечал на вопросы, которые ему переводил Рашид, ответы очень веселили всех, смех заполнил души людей. На десерт принесли гранаты и хурму из сада, осенний урожай! Хурма — тёрпкий плод, но после заморозков таяла во рту. Потом пили чёрный индийский чай, подарок повара, тот уже привык к хорошим вещам. Достали длинный многострунный инструмент, очень напоминавший казахскую домбру, настроили его и долго играли по очереди, придумывая куплеты на разные темы.

На следующий день междугородний автобус увез одинокую женщину на север республики. Она уехала домой. Следы ночных слез и бесчисленных пачек сигарет лежали усталостью после этой поездки.

Олег вернулся на полигон, в полевой лагерь. Там долго находился под впечатлением от этой встречи. Именно такие перемены ставят всё на свои места, или выворачивают жизнь наизнанку. Теперь он был спокоен, был готов ко всему в этой, своей, последующей жизни.