Игорь Афонский - Здравствуй – прощай!

«Нужно было просто жить!»

По какой-то причине в выходные дни сокращают число солдат и сержантов, которым предоставили увольнение. Очевидной причины не выпускать из полка людей не было, разве только облегчить работу патрульным службам. Просто сокращали поощрения, чем ограничивалось число людей, выходящих в увольнение. Часть людей, которые были не задействованы в несении дежурств и нарядов, готовилась к выходным дням заранее, планируя по минутам каждый возможный час, каждый имеющийся в кармане рубль по копейкам. Несение других служб и выполнение работ было подобно каторге, но неизбежно. Как-то само собой определилась группа солдат, которые рисковали быть пойманными, даже в чём-то наказанными, но не могли отказать себе в удовольствии нарушить тот или иной запрет. Статьи Дисциплинарного Устава, конечно, что однозначно трактуют степень наказания. За тот или иной проступок — самоё начальное и неизбежное, в таком случае — это ночь в «нулёвке», в камере предварительного задержания гарнизонной гауптвахты. Такое исправительное учреждение находилось буквально за углом, на другой улице, мимо него приходилось пробегать утром каждому из солдат. То есть каждый знал, что его ждёт! Но каждый надеялся, что в этот раз пронесёт, всё получится, патруль окажется не на высоте!

Толстяк Ким, странным образом попал в армию, то есть само то, что он в неё всё-таки попал, уже было странным. Сначала он отмалчивался по этому вопросу, потом «раскололся»!

— Да старик отказался платить в военкомате, сумма была не подъёмная!

— А как же ваша община, родственники, что, не помогли? — это спрашивали его дальше.

— Родственников! Я их просто достал, они-то и отказались! — уже под всеобщий смех отвечал Ким. Иметь фамилию Ким в Средней Азии — это не иметь вообще никакой фамилии, так можно озвучить слова Горина из пьесы «О том самом Мюнхгаузене». Это составляющее звено всех корней корейских фамилий, таких как Ли, До! В советский период иметь такое имя было делом чести, как же — Коммунистический Интернационал Молодёжи!

Ким тщательно готовился к вылазке за арбузами, которые он уже обещал с утра своему сержанту. Ближайшая точка, где можно было бы купить фрукты и овощи, находилась в пределах видимости от забора части на соседней улице. Этот маршрут был опасен тем, что тут начиналась «охота» за самовольно покинувшими свою часть солдатами. Охота велась патрулями соседних полков, у которых была своя «разнарядка» на случаи пресечения нарушений. Со своими орлами они разговаривали отдельно, а «залётных соколов» сдавали для бухгалтерии, в КПЗ.

План был до смешного и прост, и гениален! Ким надевал парадную форму с сержантскими «лычками», брал в подручные двух солдат и отправлялся, якобы, в обычное увольнение! Своё КПП пропускало троицу, а дальше они, не спеша, продвигаются к намеченной цели. Закупают лепешки, арбузы, дыню и обратно. По периметру в стенах здания имелись замыкающиеся замками решетки, где должны были принять товар. В напарники Ким выбрал Олега и одного литовского паренька, предложил им эту вылазку, а они согласились, всё равно чем— то нужно было заняться в этот день! Переоделись, вышли на улицу, направились в сторону рынка. Заранее договорились.

— И следует отдавать честь всем встречным офицерам и прапорщикам.

Впереди ползёт толстяк Ким, он весь мокрый, пот струится ручьём, сказываются вечное недосыпание и камни в почках, круги под глазами набухли вековыми морщинами, вставные зубы ныли при такой ходьбе.

За ним шествуют два долговязых придурка, которым даже в голову не может прийти хотя бы не наступать «липовому сержанту» на его мозолистые толстые пятки. Они всё время спотыкаются, останавливаются, тихо матерятся и идут дальше. Вот рынок, просто «пятачок», где можно купит всё. В палатке покупается горячий хлеб, который сразу терзают на глазах удивленного, вылезшего из окошка продавца. Конечно, с глазами у него потом всё было в порядке, просто быть очевидцем такой жестокости по отношению к выпечке, это был предел. Чтобы завязать «светский разговор», продавец предложил продать наручные часы с семью мелодиями, если такие у кого-то есть, «за хорошие деньги, разумеется». У литовца отвисла челюсть, он стал лихорадочно вспоминать, на ком он видел что-то подобное, потом сообразил, что нечто такое было, но в другой его, предыдущей жизни. Олег сразу понял, что их приняли не за тех, ведь обладатель таких часов должен был, как минимум, вернуться из командировки «оттуда», куда их скоро пошлют! Только Ким, обладающий торговой жилкой, стал торговаться за стоимость вещи, которой пока не обладал, он прикинул «навар» и уже загорелся такой идеей. Они о чём-то договорились, стукнули по рукам и разошлись.

На горизонте появился чужой патруль, нужно было ретироваться, с таким количеством бахчевых культур в руках далеко не убежишь. А прикупили несколько арбузов и одну «самаркандскую» дыню. Выбирать предоставили Киму, он клялся, что «не одну собаку на этом деле съел»; судя по национальному признаку ему поверили на слово, что собаку он съел не одну, а арбузы выбрал в итоге неспелые. Выбор свой он строил на расположении светлого пятна от пролежня возле хвостика ягоды и по форме вмятины, ссылаясь на то, что «этот арбуз, мол, мальчик, а этот арбуз — девочка!». Выдав столь «свежую», правдоподобную информацию для юных спутников, «мичуринец» Ким вручил каждому по одному арбузу и тихо скомандовал:

— Назад!

Они уходили вовремя, потому что появившийся патруль увлёкся нервным солдатом — одиночкой, который вдруг заметался вдоль рыночных рядов.

Олег хотел возразить по поводу существования полов в прекрасных ягодах, что их светлые пятна не влияют на степень зрелости арбуза, и вообще следовало взять те из них, что навязчиво предлагал продавец. А эти даже не скрипели в руках, как это наглядно показывал сюжет пятой серии из мультипликационного фильма «Ну, заяц, погоди!».

— Ты ещё бы на кофейной гуще погадал! Агроном ряженный! — произнёс Олег. Литовец тоже прикинул услышанное, переварил это и родил свой вопрос:

— Кас?

Но этим всё в тот момент закончилось. Из-за поворота им навстречу вынырнула фигура в форме.

— Смирно, равнение налево! — это не растерялся Олег, отдал честь, одной рукой держа свой арбуз, вытянул ступню, как на плацу, прошагал навстречу три шага строевым четким шагом! Получилось, что он шёл впереди один, остальные двигались парой, примкнули к его строевым движениям. Какое это было наказание для Кима, из рук которого вылетели арбуз и дыня. Арбуз развалился на кусочки, соприкоснувшись с поверхностью земли, а дыню поймал, как гандбольный мяч, двигающийся навстречу прапорщик! Это был, всего-то навсего простой прапорщик, которого поразила оказанная ему честь, чуть не придавило летящей тяжелой дыней, которую он успевает поймать, и это ему пачкают брюки и ботинки куски недозрелого арбуза! Звучит вопль отчаяния!