Давид Алексеев - Начдив Иван Грязнов

Пурга к рассвету улеглась.

— Вот и первое ноября подкатило, — проговорил Богомягков. — Зима. Белым-бело…

— А не попортит нам дело этот снег? — усомнился Грязнов. — Маскировки не будет…

— Может, и так, а потому спешить и спешить надо. Поднимайте полки. За конницей я послежу.

Сборы прошли организованно. Выступив из района сосредоточения, 262-й Красноуфимский и 264-й Верхнеуральский стрелковые полки достигли северных окраин Частоозерского, когда еще даже и не развиднелось. Не мешкая, приняли боевые порядки и при поддержке огня легких орудий пошли в атаку.

Квартировавшая в селе егерская дивизия была застигнута врасплох. Бой приняли лишь посты сторожевого охранения.

С юга уже доносился гул артиллерийской канонады.

— Наши! — прокатилось по цепям. — Смелей, ребята!

Начдив и начальник штаба даже без связи понимали друг друга — их группы действовали синхронно. Задуманные «клещи» удались на славу: егерская и 6-я пехотная дивизии колчаковской армии прекратили свое существование, в плен сдались 14 тысяч солдат и офицеров. Богатыми оказались и трофеи — 16 орудий, множество пулеметов, обозных подвод с патронами и снарядами.

После разгрома Частоозерской группировки полки Тридцатой за два дня покрыли сотню верст и широким фронтом вышли к реке Ишим. Мостов на участке бригады Грязнова не оказалось. Искать брод бесполезно: река глубокая. Вплавь? Не то время. Ишим уже покрылся шугой.

— Нет переправ здесь, найдем их там, откуда колчаковцы еще не убрались, — сказал комбриг и направил батальон Николая Паначева берегом вниз по течению.

Расчет оказался верным. У деревни Доновской обнаружили мост. Его охрана была незначительной. Основные силы противника вели бой с наступающим 269-м Богоявленским полком 3-й бригады дивизии. Сбив предмостовые заслоны, Паначев направил одну роту на другой берег, чтобы закрепиться там, а с двумя другими ударил по колчаковцам с тыла.

Утром следующего дня Красноуфимские и 269-й Богоявленский полки форсировали Ишим.

Батальон Паначева в это время уже бился на подступах к селу Вакоринское. Засевшие на господствующих высотах колчаковцы встретили красноармейцев плотным ружейно-пулеметным огнем. А тут еще ввязались орудия неприятельской батареи. Артиллерия бригады находилась на марше и не могла помочь бойцам. Как быть? Все решилось коротко и просто: выручил кавалерийский дивизион К. К. Рокоссовского.

После боя комбриг Грязнов и комиссар Мяги в кратком описании подвига указали:

«4 ноября 1919 года в бою под селом Вакоринским… тов. Рокоссовский, действуя в авангарде 262-го стрелкового полка и непосредственно управляя вверенным ему дивизионом, прорвал расположение численно превосходящего противника. В конном строю с 30 всадниками атаковал батарею противника и, преодолев упорное сопротивление пехотного прикрытия, лихим ударом взял батарею в плен в полной исправности…»

Вывод был кратким:

«Ходатайствовать перед высшим командованием о представлении тов. Рокоссовского к ордену Красное Знамя».

Вторую годовщину Великого Октября бригада Ивана Грязнова отметила освобождением станции Мангут. Здесь вновь отличились конники. Когда станция была захвачена, комбриг узнал, что невдалеке от нее, в деревне Караульное, преспокойно квартирует штаб колчаковской дивизии.

— Взять, — распорядился Грязнов.

К утру кавалеристы Константина Рокоссовского вернулись с задания, конвоируя обезоруженных штабистов. За ними тянулись телефонные двуколки и подводы с войсковым имуществом…

Неделю спустя, 14 ноября 1919 года, советские войска были уже на улицах Омска. Одновременно с частями 27-й стрелковой дивизии, наступавшей вдоль Великой Сибирской магистрали, в бывшую столицу «верховного правителя» с севера вошли и части 30-й дивизии.

В те дни Красная Армия одерживала победу за победой и на Южном фронте. Вновь советскими стали Орел, Кромы, Воронеж. 15 ноября конники Буденного вступали в Касторную, а 16 освободили и Курск. Детально разработанные и согласованные планы Деникина, Колчака и их антантовских покровителей окончательно провалились.

Слившись на путях единственной железнодорожной линии, все колчаковские части безостановочно откатывались на восток.

В Омске 30-я стрелковая дивизия влилась в ряды 5-й армии, которая продолжила дальнейшее наступление в глубь Сибири. Оперативные приказы штаба дивизии в те дни были похожи на расписание движения поездов. В них категорически указывалось: какого числа, к какому времени, к каким населенным пунктам должна выйти та или иная бригада. Все предписания выдерживались с образцовой точностью.

После Барабинска Е. Н. Сергеев и В. М. Мулин получили новое назначение. Командиром 30-й стал А. Я. Лапин, а комиссаром — Невельсон. До той поры Иван Грязнов считался в дивизии самым молодым из командиров. Теперь эта «монополия» кончилась. Впервые в жизни Грязнов попал в подчинение к младшему по возрасту. Альберту Яновичу Лапину было только двадцать. Сын профессионального революционера, участника первых баррикадных боев, Лапин еще в июне 1917-го стал членом большевистской партии. В декабре того же года его избирают в состав главного штаба Красной гвардии. В начале восемнадцатого Альберт Янович — начальник орготдела Московского военкомата. Затем фронт. Был комиссаром разведотдела, комиссаром штаба 5-й армии. В дни контрнаступления на Восточном фронте принял 232-й полк 26-й стрелковой дивизии. Командуя им, освобождал Бугульму, отважно дрался в лесах Башкирии, в горах под Златоустом. В одном из боев в степях за Челябинском был тяжело ранен. Пуля, застрявшая в позвоночнике, надолго приковала к госпитальной койке. Врачи дали заключение: «К военной службе не пригоден». Но Лапин не сдался и тогда. На костылях приковылял к Михаилу Николаевичу Тухачевскому, протянул рапорт: прошу оставить в армии. Командарм просьбу уважил, но в строй не пустил.

Некоторое время Альберт Янович работал начальником оперативного отдела, но вскоре затосковал по боевым делам и, как только армию принял новый командующий, решительно заявил ему:

— Верните на командную работу!

— Какой же ты командир на костылях? — удивленно спросил Г. Х. Эйхе.

— Какой? А вот смотрите…

Лапин отбросил костыли в стороны и бодро прошелся по кабинету. Командарм и члены Реввоенсовета посовещались и решили: просьбу удовлетворить. Так Альберт Янович стал начальником 30-й стрелковой дивизии.

Бригады и полки Тридцатой стремительно продвигались к Оби. Неожиданно из штаба армии пришел приказ: «Наступление приостановить». Молодой начдив не согласился с этим. Он считал, что в сложившейся военной ситуации топтание на месте пойдет только на руку противнику и отодвинет час его окончательного разгрома. Доложить командарму о своем особом мнении не представилось возможности: связи со штабом армии не было, Комиссар не поддержал начдива и отказался подписывать приказ, идущий вразрез с указаниями штарма. Он выехал в армию, чтобы лично доложить о сути своих разногласий с командиром.