Влад Ривлин - Палестинские рассказы (сборник)

– Убирайтесь отсюда! – кричали поселенцы арабам. – Это наша земля!

Жители деревни повернули обратно, и на следующий день уже никто из местных не решился выйти на сбор урожая, не без оснований опасаясь за себя и своих детей. Оливковая роща, казалось, снова осиротела. Но тут в деревню приехал Рувен. С ним была его Хавва, неотступно следовавшая за мужем везде, где бы он ни был. Маленькая и хрупкая, она, в отличие от своего мужа, была мягкой, улыбчивой, говорила охотно и много. Рувен сразу направился к старейшинам деревни, с которыми долго говорил. После разговора с Рувеном старейшины собрали у себя всех глав семей. Я мог лишь догадываться, о чём они говорили с ними, но на следующий день вся деревня вновь направилась в сторону оливковых деревьев. Возглавлял жителей деревни снова Рувен. Вместе с ним была его Хавва и ещё человек двадцать анархистов и религиозных евреев. Накануне я выставил патруль, чтобы они охраняли оливки и не допустили уничтожения деревьев поселенцами. Я сделал это после разговора с Рувеном. Встретил я его на блокпосту, когда тот направлялся в деревню.

– Я обеспечу вам охрану, – сказал я Рувену. Меня мучило чувство вины.

– Мне? – переспросил Рувен. – А почему же вы им, – он указал на деревню, – не обеспечили охрану? Почему не защитили их от поселенцев?

Он смотрел на меня пристально, с укором, и я вдруг испытал жгучий стыд, как школьник, которого застал учитель за неблаговидными делами. Мне нечего было ему ответить, но после разговора с Рувеном я твёрдо решил выставить охрану возле участков земледельцев и поклялся самому себе, что не позволю больше уничтожать оливки или калечить земледельцев.

Я видел, как жители деревни, возглавляемые Рувеном и старейшинами, шли к своим оливкам. На двух джипах мы подъехали к оливковой роще, чтобы предотвратить в случае необходимости столкновение с поселенцами. Впервые мы охраняли земледельцев, а не отнятую землю от её хозяев. Рувен шёл во главе колонны, как библейский Моисей во главе древних евреев. Но как только они вышли к холму, перед ними, как из-под земли, выросли десятка два поселенцев. В руках у них были железные прутья. Колонна остановилась. Я хотел уже было прогнать поселенцев, но Рувен остановил меня:

– Не надо, я сам с ними поговорю.

– Это небезопасно, – предупредил я его. – Если вы их сейчас арестуете или прогоните, завтра, а может быть, сегодня они снова вернутся и продолжат осквернять Святую Землю.

– С ними должен говорить я, – твёрдо заявил раввин и направился в сторону поселенцев.

Я и ещё несколько солдат двинулись следом. Когда Рувен приблизился к поселенцам, мы остановились метрах в десяти от них. Поселенцы, по-видимому, не ожидали увидеть перед собой раввина и немного растерялись, но уходить не собирались и всё так же сжимали в руках железные прутья. Сейчас я мог их как следует разглядеть. Это были молодые парни в вязаных кипах, все рослые, худощавые, спортивного вида. Какое-то время они стояли и молча смотрели друг на друга.

– Зачем вам железные прутья? – наконец обратился к парням Рувен. На иврите он говорил с чуть заметным британским акцентом. Не так, как говорят на иврите американцы, начисто лишённые слуха и насилующие каждое слово.

– Чтобы защитить Святую Землю от таких, как ты и тех, – парень пренебрежительно кивнул подбородком в сторону ожидавших поодаль земледельцев и израильских анархистов, – кого ты привёл за собой.

Парень говорил с вызовом. Он был примерно одного роста с Рувеном, держался развязно и, по-видимому, был главным у поселенцев. Его бледно-голубые глаза на выкате казались пустыми и даже какими-то остекленевшими.

– Почему ты решил, что от нас нужно защищать Святую Землю? – снова спросил его Рувен. – Мы не вырубаем оливковые деревья, не травим колодцы… Мы пришли для того, чтобы собрать священные плоды Святой Земли и тем выполнить заповедь Господа. Ведь Святая Земля – это сад Всевышнего, а все мы – труженики в Его саду…

Парни обступили Рувена плотным кольцом, но слушали, не перебивая. Слушали и мы, готовые каждую минуту вмешаться в случае необходимости. Но такой необходимости не возникало. В стеклянных глазах парня отразилось что-то похожее на недоумение. Лица остальных тоже выражали удивление. По-видимому, то, что говорил Рувен, они слышали впервые. Но предводитель поселенцев тут же совладал с собой и перешёл в атаку:

– Всевышний завещал эту землю евреям – своему народу. Поэтому жить и работать на этой земле должны только евреи! – парень говорил это как заученный текст, будто долго репетировал. – Так написано в Торе.

– Если бы ты внимательно читал Тору и понимал смысл прочитанного, то тебе и твоим товарищам сейчас не понадобились бы железные прутья в руках, – снова заговорил Рувен. – И вы бы не уничтожали оливковые деревья и не стали бы травить колодцы… Первое, что сделал наш отец Авраам, когда пришёл в Святую Землю, – построил здесь колодцы, чтобы напоить землю и её жителей водой, – Рувен сделал короткую паузу и продолжал: – Его сын Ицхак продолжил дело отца и тоже строил колодцы, чтобы напоить жителей этой земли, чтобы земля жила и плодоносила. А вы отравили вчера колодец у своих соседей, порубили и сожгли оливковые деревья – самый драгоценный дар Господа жителям Святой Земли! Священным маслом олив были помазаны на царство цари Израиля. Масло олив горело в Храме… Ты ссылаешься на Тору. Где в Торе написано, что нужно уничтожать оливковые деревья и травить колодцы? – глаза Рувена гневно засверкали.

– В Торе написано, что эта земля принадлежит евреям, – криво усмехнулся юноша. – А ты, – продолжал он, обращаясь к Рувену, – плохой еврей. Ты не любишь свой народ и его землю.

– Если ты любишь эту землю, то почему уничтожаешь её плоды? Зачем отравляешь воду в её колодцах? – не отступал Рувен. – Зачем вы бьёте и калечите тех, кто трудится на этой земле?

– Мы выполняем заповедь Торы, отвоёвывая нашу землю у гоев, – с вызовом ответил юноша. – Мы любим нашу землю и наш народ, а ты – нет.

– Ваша любовь к Святой Земле – это любовь насильника, который не умеет любить и хочет лишь одного – владеть, владеть любой ценой! – слова Рувена звучали как приговор. – Вы хотите владеть этой землёю, но это ещё не означает, что вы её любите. Вспомни притчу о двух женщинах, которые пришли к царю Шломо, чтобы он рассудил, кто из них истинная мать. И когда царь Шломо велел им тянуть ребёнка, пока не разорвут его на части, и таким образом каждой из женщин достанется часть ребёнка, истинная мать воскликнула: «Пусть лучше будет её, но цел и невредим!» А ваша любовь к Святой Земле сродни любви той женщины, которая готова разорвать ребёнка на части, лишь бы он принадлежал ей.