Тест - тест

— Значит, по вашей милости врагу пришлось сражаться натощак? — развеселился комбат.— И то — дело. Кухню недооценивать нельзя.

Когда начальство удалилось, к экипажу Семенцова подошел замполит батальона Коломийцев, человек новый в подразделении. Познакомился с каждым и поинтересовался, нет ли среди них защитников Ленинграда.

— А как ваша простреленная нога, товарищ капитан, не беспокоит? — вдруг вместо ответа спросил его лейтенант Семенцов, узнав в замполите бывшего политрука роты тяжелых танков КВ 106-го отдельного танкового батальона Ленинградского фронта. В один из морозных дней начала 1942 года на окраине Сестрорецка финский снайпер угодил Ивану Федотовичу в ногу. Семенцов с двумя бойцами доставили политрука в медицинский пункт батальона.

Коломийцев тоже узнал Семенцова. Встрече были искренне рады оба. Вспомнили боевых товарищей, блокадный паек...

Оборону танкисты занимали лишь несколько дней. Потом сосредоточились в сосновом лесу западнее Старо-Петровцев. Теперь их, освободителей, с нетерпением ожидала столица Украины — Киев.

Большая нагрузка легла на ремонтную службу бригады. С раннего утра и до позднего вечера около танков не прекращалась работа. Ремонтникам помогали танкисты, временно оставшиеся без машин. Среди них был и лейтенант Борис Гладков.

Как-то Борис спросил вылезшего из-под танка своего давнего приятеля, бригадира ремонтников Фролова:

— Миша, ты, почему такой кислый да черный? Уж не заболел ли?

— Болеть некогда, дружище. Четвертые сутки почти без отдыха. Пилим, варим, клепаем... За сутки, случается, "ставим на ноги" по пять — шесть танков. Ну, а черный... Посмотри, вон инженер и наш взводный — еще грязнее нас. Так что нам сам бог велел...

Да, здесь круглыми сутками решалась сложная техническая задача по восстановлению машин, по подготовке их к предстоящим боевым испытаниям.

Пока командование и штаб бригады изучали противника, занимались организацией боевой учебы, доукомплектованием подразделений личным составом. В полную силу трудились и политработники во главе с начальником политотдела Георгием Степановичем Полукаровым. В батальонах и ротах проходили партийные и комсомольские собрания, беседы и политинформации о положении внутри страны и на фронтах, об открытии "второго фронта", который никак не открывался... К политработникам танкисты обращались по самым разнообразным житейским вопросам. Всегда они находили время, чтобы внимательно выслушать их и по силе возможности оказать помощь.

По всему чувствовалось, что подготовительные мероприятия подходили к концу. На десятки километров в лесах сосредоточились войска со своим грозным оружием. Особенно много было артиллерии: всюду стояли пушки разных калибров, минометы, "катюши", самоходно-артиллерийские установки. Здесь же вместе с советскими частями стояла и готовилась к предстоящим боям чехословацкая бригада.

1 ноября 1943 года все приготовления были закончены. В три часа дня приехали командующий фронтом генерал Н. Ф. Ватутин и командир корпуса генерал Г. Кравченко. Ватутин обошел буквально все машины бригады. Он заводил разговоры с экипажами, забрасывал их массой вопросов, в том числе и технических. Танкисты только руками разводили: откуда командующей так доподлинно знает танк?..

К вечеру среди машин появился почтальон. Многие получили письма от родных и знакомы!

Есть и вам, Дмитрий Семенович! торжественно объявил "Харитоша" и протянул башенному стрелку Волкову письмо. Был сержант родом из Читинской области. По возрасту самый старший в экипаже. Человек добрейшей души, исполнительный, очень расторопный.

Волков недоверчиво взглянул на треугольник и, вытерев о брюки пальцы, раскрыл письмо. Лицо его сразу посветлело.

— Живы и здоровы все! — проговорил он радостно.— И дети, и жена Катерина Степановна.

— Очень рады за тебя, Дмитрий Степанович! — послышались отовсюду голоса.

— Почти в каждом доме получили похоронные,— говорил он по ходу чтения письма,— многие стали инвалидами...

Дочитав, Волков стал скручивать цигарку. Несколько услужливых рук протянулись к нему с самодельными зажигалками.

Если сержант не был в бою, то курил почти не переставая. У него все карманы были набиты махоркой. Вдобавок еще таскал на груди, под комбинезоном, мешочек (часть рукава от гимнастерки), наполненный ею же.

— Брось ты, Дмитрий Степанович, свой табачный тюфяк. Была бы голова цела, а табак найдется,— посмеивался над ним механик-водитель Герасимов.

— Без табаку я не вояка, без него меня враз фашист скрутит,— улыбаясь, отвечал ему Волков.

Скоро совсем стемнело. Табачные затяжки живописно высвечивали лица бойцов.

— Давайте споем песню, — предложил радист-пулеметчик Головкин.

— Может, Дмитрий Степанович споет нам сибирскую? — подмигнул Герасимов.

— Можно и сибирскую,— запросто согласился Волков. И запел тихим, слегка дрожащим голосом:

Потом пели каждый свою национальную песню. Среди членов экипажа и четырех их неразлучных десантников-автоматчиков были люди пяти национальностей. Первым спел на татарском языке черноглазый Хасан Галиев, за ним — таджик Нармурат Кавилов. И пошло... Услышав этот необычный концерт, собрались к машине Семенцова и другие танкисты.

— У нас на Кавказе одни поют и хлопают в ладоши, а другие пляшут,— сказал лейтенант Борис Байрамов.

Он хитро улыбнулся, провел пальцами по жидким длинным усам, погладил коричневый лоснящийся широкий ремень и пошел в пляс. Жгуче-черный, с тонкой изящной фигурой, лезгин словно взорвался. Многие удивились, что такой скромный, стеснительный человек может быть таким задорным, открыто веселым. На носках своих грубых кирзовых сапог он двигался с необычайной легкостью, под его ногами шелестели опавшие: желтые листья и отлетали в сторону сосновые шишки. А вокруг ему дружно:

— Ас-са! Ас-са! Ас-са!

Двое в такт пляски гулко лупили ложками по котелкам.

Время было десять вечера, а танкисты все веселились.

— Гвардейцы! Поете и пляшете вы хорошо. Но завтра предстоит жаркая "работа". Не пора ли на отдых? — как бы уговаривая вовсю разошедшихся артистов, проговорил капитан Коломийцев. Он уже давно подошел к ним — слушал, смотрел. Никто и не заметил замполита.

Рано утром следующего дня, после завтрака, состоялся короткий митинг. Первым на нем выступил подполковник Полукаров.

— Перед нами столица Советской Украины — Киев,— говорил он.— Перед нами — мать городов русских, гордость и любовь наша, гордость России. Гитлеровцы еще в Киеве. По его ранее столь прекрасным улицам бродят изверги, топчут окровавленными сапогами сады, парки. Сами они не уйдут. Надо их оттуда выгнать и уничтожить... Киев ждет нас. Нет без Киева Украины! Нет без Киева Родины! На нас смотрит сейчас вся страна. Бои предстоят тяжелые, но мы, гвардейцы, выполним с честью трудную боевую задачу — освободим Киев и тем самым преподнесем подарок Родине в честь двадцать шестой годовщины Великого Октября!