Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров

Барон Н. Е. Врангель, элитарный гвардейский офицер, верой и правдой служивший России, в роду которого в Европе 7 фельдмаршалов, 7 адмиралов и более трех десятков генералов, так описал состояние, в котором оказалась страна перед Февральским переворотом: «Наступил 1917 год, четвертый год кровопролитной, небывалой по своей жестокости войны. Погибли уже миллионы людей, народ страдал, мечтал о мире, но, верный еще своему Царю, терпеливо нес тяготу. Армия, еще мощная, веками сплоченная, закаленная в боях… истекала кровью, но победы не было, оружия и снарядов не хватало… Царь Николай II царствовал, был Верховным главнокомандующим, но государством не правил, армией не командовал, быть самодержцем не умел. Государством правила его жена, а ею правил Распутин. Распутин внушал, Царица приказывала, Царь слушался… Дурно управляемая страна беднела, роптала, приходила в уныние… Излишними необдуманными наборами деревни были опустошены, поля оставались невозделанными. Реквизированные для нужд армии продукты гнили на местах. Промышленность нелепо исполненной эвакуацией была расшатана. Десятки тысяч рабочих были лишены заработка. Миллионы запасных и новобранцев, без надобности призванные, наполняли города, скверно кормленные, плохо одетые, размещенные в тесноте и грязи, они оставались без присмотра, делу не обучались, томились от бездействия и развращались, словом, разруха была во всем, и всем становилось очевидно, что рано или поздно катастрофа неминуема; но близости ее никто не предвидел».

В России все были «задеты революционностью», хотя многие находились в состоянии «политического младенчества» (Б. Зайцев). Это ощущали представители монархического лагеря. В январе 1917 г. Маклаков передал царю записку члена Государственного совета Говорухи-Отрока, где дана точная, мы бы даже сказали, пророческая картина того, что может случиться с Россией. Отстаивая идею сохранения и укрепления неограниченной монархии, автор просил не обольщаться в отношении либерально-демократических сил: «Будет ли собрана Госдума в январе (1917), будет ли она вновь распущена, будут ли продлены ее полномочия или назначены новые выборы, положение остается столь же нетерпимым, как и в настоящее время!.. Оно, несомненно, будет даже ухудшаться с каждым днем, и перед Монархом… и правительством будет стоять все та же трудноразрешимая задача: остановить ли поступательное движение в сторону демократической республики либо положиться на волю Божью и спокойно ожидать государственной катастрофы.

В обществе и даже в среде самого правительства последних лет в этом отношении существует довольно прочно установившееся убеждение, что стоит Монарху даровать действительные, настоящие конституционные права и гарантии, пойти навстречу заявленным требованиям об ответственном министерстве… тотчас же настанут для России светлые дни… Такого рода мнение совершенно ошибочно, и вовсе не потому, как думают некоторые из представителей противоположного течения мыслей, что цели… умеренно либеральных партий… идут гораздо дальше фактического захвата ими власти… Дело в том, что сами эти элементы столь слабы, столь разрозненны и, надо говорить прямо, столь бездарны, что торжество их было бы столь кратковременно, сколь и непрочно…

Совершенно иное положение партий левых… Несмотря на совершенную нелепость их настоящих представителей в Думе, несмотря даже на то, что нет такого с.д. или с.р., из которого за несколько сот рублей нельзя было бы сделать агента Охранного отделения, опасность и силу этих партий составляет то, что у них есть идея, есть деньги, есть толпа, готовая и хорошо организованная. Эта толпа часто меняет свои политические убеждения, (она) с тем же увлечением поет “Боже, Царя храни”, как и орет “Долой самодержавие”, но в ненависти к имущим классам… в так называемой классовой борьбе — толпа эта крепка и постоянна; она вправе потом рассчитывать на сочувствие… крестьянства, которое пойдет за пролетариатом тотчас же, как революционные вожди укажут им на чужую землю…»

Верное понимание интересов большинства русского народа (крестьян и пролетариата). Но министр внутренних дел назвал мысли «отрока» чистейшей утопией.

Далее монархист продолжал свои рассуждения: «Можно без всякого преувеличения сказать, что обнародование акта (т. е. акта о создании ответственного министерства) сопровождалось бы прежде всего, конечно, полным и окончательным разгромом правых партий и постепенным поглощением партий промежуточных… партией кадетов, которая поначалу и получила бы решающее значение, но и кадетам грозила бы та же участь. При выборах в пятую Думу эти последние, бессильные в борьбе с левыми и тотчас утратившие все свое влияние, если бы вздумали идти против них, оказались бы вытесненными и разбитыми своими же друзьями слева… А затем… Затем наступили бы революционная толпа, коммуна, гибель династии, погром имущественных классов и, наконец, мужик-разбойник. Можно бы идти в этих предсказаниях и дальше и после совершенной анархии и поголовной резни увидеть на горизонте будущей России восстановление самодержавной царской, но уже мужичьей власти в лице нового царя, будь то Пугачев или Стенька Разин, но понятно, что такие перспективы уже заслоняются предвидением вражеского нашествия и раздела между соседями самого Государства Российского, коему уготована была бы судьба Галиции и Хорватской Руси».

Умный противник социалистов и либералов внутренним чутьем, инстинктивно ощутил ход истории. Немного времени уже оставалось до начала поголовной резни, воцарения анархии, а затем и появления в России новой власти.

В феврале 1917 г. произойдет буржуазно-демократическая революция. Самодержавие будет низвергнуто. Затем придет Октябрь, где гегемоном революции станет рабочий класс, а руководителем и организатором — партия большевиков.

Напряжение в стране нарастало… Сегодня иные пытаются уверить в том, что линия на национальное согласие была определяющей в политическом курсе буржуазии, называют и имя лидера кадетов П. Милюкова, который, «как и вся культурная элита страны, поддержал патриотический порыв, заявив, что в такой момент все различия между партиями должны уйти в тень… Газета крупного бизнеса «Утро России» провозгласила, что с начала войны в стране якобы «больше нет ни правых, ни левых, ни правительства, ни общества, есть лишь единая Русская нация». Октябристский «Голос России» взывал, патетически бия себя в грудь: «настал момент, когда все партийные различия отходят на второй план, в России может быть лишь одна партия — Русская».