Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

— Когда встаем?

Генерал добродушно улыбнулся:

— Спи уж! Сам тебя разбужу, — и тут, увидев кого-то, он вскочил и, бросив: «До завтра!», поспешил к дверям ресторанчика.

Опять блондинка! Может быть, даже та самая. Отец исчез на лестнице, ведущей к номерам, а девушка рассчиталась с официантом и отправилась спать. Ладно, пусть будит сам, хорошо уже то, что здесь он это проделает не со шпагой в руке!

Стук в дверь ее номера раздался утром действительно весьма поздно (по отцовским меркам) — в девять часов. Позавтракали все в том же гостиничном ресторане, и Якуб сообщил:

— Выспаться я тебе дал вволю, но времени у нас в обрез. Так что быстренько собирайся — и поехали!

Собралась Нина действительно быстро, но вот незадача — за время завтрака с прикроватной тумбочки исчезли оставленные там снятые на ночь бриллиантовые сережки. Конечно, если бы они подняли скандал, персоналу отеля это вышло боком, но времени не было. Опять придется заниматься волокитой с их списанием! Это были очень красивые бриллианты в форме капелек, подвешенные на тонюсеньких платиновых цепочках, и Нина больше досадовала на саму потерю этой красоты, нежели на необходимость бюрократических отписок. Ах, какая жалость! Не везет ей с драгоценностями — то часики с бриллиантами расколошматила, то жемчужное ожерелье пришлось порвать, то вот теперь сережки такие симпатичные сперли…

В Вене они оставили свой автомобиль на парковке у отеля, в который поселились, а дальше отправились на такси по адресу, названному генералом. Выйдя в центре города у небольшого, но гордящегося своей непоказной роскошью ресторана, Нина, наконец, получила краткие инструкции:

— Здесь, в отдельном кабинете, будет небольшое совещание. Тебе там делать нечего; твоя задача — проследить, чтобы нам никто не помешал. Тут будут и охранники других участников. С ними не болтать и не конфликтовать. Посиди в баре, выпей кофейку и дождись, пока мы закончим.

На совещание в ресторан собирались в основном люди военные. Каких мундиров там только не было — польские, чешские, советские (голубой околыш фуражки сразу выдавал летчика), английские и еще какие-то черные флотские мундиры неизвестной Нине национальной принадлежности. Единственным штатским человеком в этой компании оказался некто смуглый и очень тучный в зеленом тюрбане, в сопровождении пожилого советника с жиденькой седой бородкой. Участники совещания постепенно занимали места в просторном кабинете с малиновыми диванами и малиновыми бархатными портьерами. В этом помещении в большой напольной вазе стояли огромные желтые розы. Это напомнило Нине расцветку ее детского платья — малинового с желтыми цветами, о чем она успела шепнуть на ухо отцу, который так и остался в недоумении — при чем тут платье?

Как послышалось девушке, прежде чем двери кабинета затворились, многие из собравшихся свободно общались на русском языке и, похоже, были хорошо знакомы друг с другом.

Их охрану составляло несколько человек в штатском, один из которых был в спортивном трикотажном костюме, увиденном Ниной в первый раз именно там. Раз уж ей не нужно было участвовать в беседе в кабинете, то она последовала совету отца — осталась в баре за чашечкой кофе. Оборудование современного бара в американском стиле — стойку с высокими табуретами, аппарат для приготовления кофе эспрессо, блестящие краны для розлива пива — она тоже рассмотрела тогда впервые. В польских кавярнях подобное оборудование тоже встречалось, но не сверкало вызывающе массой полированного металла, не производило впечатления демонстративного великолепия, не торчало на виду, а потому и не бросалось в глаза.

Нина была одета в стилизованный польский национальный костюм — белую блузку с широкими рукавами, расшитую цветным шелком черную жилетку и полосатую шерстяную юбку, стянутую на талии поясом-кушаком. Бармен, наблюдавший, как она пришла с этой странной компанией, спросил по-чешски — полька, по его мнению, должна была понять этот язык:

— А какой мундир носит пани?

И действительно, Нина, зная польский, за несколько визитов в Прагу уже научилась немного разбираться в чешском, и потому без труда поняла его и смогла ответить:

— Никакой, — не без вызова заявила девушка, пристально глядя на своего непрошеного собеседника. — Я же женщина, разве этого недостаточно?

— О, да, то форма интернациональная… — с улыбкой подхватил бармен.

Как-то за всеми прочими событиями подзабылось, что Нина учится в русской школе-интернате и даже частенько появляется там на уроках в своем седьмом «А» классе. От учебы девушка вовсе не старалась увиливать и даже нередко специально сбегала в интернат — например, отоспаться в комнате своих подружек после бессонной ночи в результате какого-нибудь затянувшегося за полночь приема… или ночной погони с боевкой за очередной бандой. А заодно можно было и занятия посетить, что при ее образе жизни получалось не слишком регулярно.

Но сегодня уроков не было — в школе было решено провести профилактический медосмотр. Дело обычное, и все бы ничего, да вот ведь какое дело: всех девчонок старше четырнадцати лет обязали пройти осмотр еще и у гинеколога. Это вам не к окулисту попасть или даже к стоматологу, внушающему страх своими инструментами и грозной бормашиной. Подавляющее большинство девиц со зверем по имени «гинеколог» еще никогда не сталкивалось, а многие даже и не слыхивали, что это такое. Однако более опытные подружки их быстро просветили. А доставленное в медпункт кресло для осмотра окончательно повергло их в священный трепет.

Девушки жались к стенам, робко перешептываясь друг с другом и стараясь держаться как можно дальше от выкрашенной в белый цвет двери медпункта, уж не говоря о том, чтобы самим шагнуть к этой двери. Наибольший трепет в их девичьи сердца вселял тот факт, что школа не нашла ничего другого, как пригласить для проведения осмотра специалиста из военного госпиталя — молодого поручника медицинской службы.

Нина, которая тоже не испытывала никакого энтузиазма пред предстоящим осмотром, все-таки не видела оснований настолько поддаваться страху и решила подать пример оробевшим одноклассницам. Она храбро шагнула вперед, распахнула дверь, вошла внутрь, повинуясь указанию медсестры, стащила с себя трусы и плюхнулась в кресло. Поручник, возившийся со своим медицинским чемоданчиком и стоявший к ней спиной, развернулся и…

…И Нина осознала себя уже летящей по коридору, сжимая в руке собственные трусы. Стоит ли говорить, что всех прочих девиц охватила тихая паника? Уж если никого и ничего не боящаяся «Нинка — атомная бомба» выскочила из кабинета с таким ужасом, то как было не перепугаться вусмерть им, грешным?