Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

Долго залеживаться в госпитале не пришлось. После промывания желудка, инъекций, капельницы и проведенной в полубредовом состоянии ночи уже к полудню пятницы, едва Нина смогла самостоятельно встать на ноги, она покинула это лечебное заведение. Все-таки сливочное масло, которое она с таким отвращением глотала перед приемом, сделало свое дело — мышьяк не успел нанести непоправимый вред организму. А отлежаться можно и дома. Впрочем, и дома на то, чтобы отлежаться, было отпущено всего часа четыре. Пока солнце еще не закатилось, Якуб запихнул дочку в «Студебекер», — правда, за руль не посадил, — и машина, пересекая частокол закатных теней, которые бросали придорожные деревья на шоссе, помчала ее вместе с отцом в Краков. На выходные намечалась большая охота, на которую съезжался советский генералитет, служивший в Войске Польском.

Нина с удовольствием плюнула бы на эту охоту. Даже независимо от не слишком бодрого самочувствия она не находила в подобном занятии ничего хорошего. Выезд был уже не первый, и она успела достаточно покормить комаров, чтобы присоединяться к тому охотничьему азарту, которым пылали паны генералы. Впрочем, сегодня кое-что хорошее при желании все-таки можно было найти: погода, несмотря на ноябрь, стояла сухая, кое-где еще отливала яркими красками осенняя листва — золотистая на кленах, темно-красная на буках, а вот комары в лесу уже не досаждали. Так или иначе, ее мнение тут было ни при чем — отца надо было сопровождать, и точка.

Егеря-загонщики с собаками уже отправились делать свое дело, генералов распределили по номерам. Нина следовала рядом с Якубом, внимательно всматриваясь в траву, уже пожухлую и покрытую сплошным ковром из опавшей листвы. Ей крепко врезался в память первый выезд на охоту, еще летом. Тогда она уселась на травянистый пригорочек недалеко от дороги, ожидая, пока паны генералы закончат обсуждать свои охотничьи дела.

— Сгоняй до машины, я там папиросы забыл! — раздался повелительный голос, и чей-то адъютант бегом бросился исполнять приказание. Торопливо взбираясь на насыпь шоссе, он поскользнулся на зеленой травке, потерял равновесие и, чтобы не упасть, оперся рукой на землю шагах в пяти от девочки. В уши ей ударил грохот взрыва, под рукой адъютанта вспухло облачко сероватого дыма, в котором тускло блеснуло пятнышко пламени…

После секундного замешательства Нина рванулась вперед, на ходу срывая поясок со своего платья. Адъютант ничком лежал на земле, а из его перебитой выше локтя руки фонтаном хлестала кровь. Сноровисто перетянув руку, что заметно умерило кровотечение, Нина попыталась прощупать биение пульса на шее. Вроде бьется, но очень слабо.

Генералы уже подбегали к месту взрыва, когда Нина, что-то сообразив, заорала:

— Назад! Назад, пся крев! А вдруг тут еще мины?

— Живой? — выкрикнули из кучки охотников, притормозившей чуть поодаль.

Нина снова попыталась нащупать пульс. Безуспешно.

— Кончился, — тихо пробормотала она. Только сейчас ее взгляд упал на небольшую дырочку с разлохматившимися краями над левым карманом мундира несчастного поручника.

И вот сегодня, насупившись, она старается разглядеть в траве и под листвой малейшие признаки чего-нибудь чужеродного. Нет, что тут при таком листопаде разглядишь! Кой черт несет их всех в эти леса?

Наконец, отец встал на отведенное ему место. Нина заняла позицию немного сзади, выбрав ее так, чтобы получше укрыться от случайного (или неслучайного) наблюдателя. Впереди между ветвями виднеется спина в шинели защитного цвета — и достаточно. Внимательно осматривая сквозь полуголые ветви пространство вокруг, девочка вдруг замерла. За прогалиной между деревьев, немного в стороне, шагах в пятнадцати, она увидела фигуру, которую совсем не ожидала встретить в этих местах. Вспомнив то, что говорил ее инструктор еще осенью сорок пятого, она медленно отвернулась, одновременно скользнув рукой в карман пальто, где лежал пистолет: говорят, что если пристально смотреть на человека, то он может почувствовать твой взгляд. Через две-три минуты она снова повернула голову в ту сторону. Никого.

Нина осторожно двинулась вперед и, подойдя к отцу поближе, шепнула:

— Папа, там немец.

— Какой немец, где? — Речницкий тоже говорил негромко, не меняя позы.

— Здесь, недалеко, был две минуты назад.

— Почему решила, что немец? — генерал говорил спокойно, по-прежнему тихим голосом.

— Высокая фуражка, кожаное пальто, витые погоны… — перечислила девочка.

— Витые? Майор, оберст-лейтенант?

— Я не очень-то разбираюсь… — виновато потупила глаза девочка.

— А надо! — назидательно вставил Якуб.

— …Мне показалось, что шнур на погонах двуцветный, — продолжала Нина. — Между золотистыми витками виднелся, вроде, более светлый.

— Двуцветный? А не врешь? — голос Речницкого, кажется, совсем не изменился, но дочка уже почувствовала в нем внутреннее напряжение. — Это же генерал! — и, помедлив несколько секунд, — Пошли!

Вскоре боевые товарищи дружно обсуждали неожиданную новость.

— Да ну, ерунда! Полтора года прошло, какой тут, к едрене фене, генерал?! — воскликнул Болеслав Кеневич, командующий Корпусом внутренней безопасности. — Ради девчачьих бредней охоту срывать!

— Не скажи… — протянул Речницкий. — Маловероятно, согласен, но проверить надо. Пустышку вытянем — не беда, ну, а как упустим?

— Якуб дело говорит! — поддержал его Ян Роткевич. — Поднимай своих жолнежей и будем прочесывать.

Через полтора часа на шоссе уже выпрыгивали из грузовиков и направлялись к лесу, на ходу разворачиваясь в цепь, солдатики в касках с белыми польскими орлами. А еще минут через двадцать в лесу грохнул выстрел, затем еще — и пошло-поехало. Лупили винтовки, застучали автоматные очереди, захлебывался длинными очередями пулемет, плеснули взрывы гранат…

— Папа, поймали генерала-то? — спросила Нина под вечер, когда уже укладывались спать в охотничьем домике.

— Спи! — Якуб потрепал дочку по голове. — Много будешь знать — скоро состаришься!

Вот он всегда так. Ну какой может быть секрет из этого немецкого генерала? Однако возмущаться или обижаться девочка не стала. Отец все же, наверное, лучше знает. Ну и ладно. Во всяком случае, теперь ясно, что ей ничего не привиделось и кто-то там точно был. И не зря она всех всполошила.

1946 год приближался к концу, и вместе с этим приближалось время выборов в Законодательный Сейм, назначенных на январь 1947 года. Нина вместе с товарищами по ZWM включилась в предвыборную агитацию за Демократический блок (список № 3).