Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2

В самом конце сентября позвонил отец, вызывая Нину к себе, в Быдгощ. Причина была достаточно банальная — надо было сопровождать его на очередную генеральскую охоту. Появившись в особняке командующего, девушка обратила внимание, что Якуб пребывает в некоторой растерянности — состоянии, вовсе для него не характерном.

— Папа, что случилось? — обеспокоенно спросила она.

— Да вот, — медленно вымолвил отец, — не знаю даже, плакать или смеяться. Пошли, покажу! — с этими словами он взял дочку за руку и повел в свой кабинет. В кабинете, подойдя к письменному столу, он выдвинул центральный ящик. Надо заметить, что Речницкий имел обыкновение в ящике своего письменного стола держать немалый запас шоколадных конфет, которые он привозил из Москвы. И сейчас перед Ниной предстали все эти «Мишки косолапые», «Мишки на Севере», «Белочки» и прочие продукты советской кондитерской промышленности. Но в каком они были виде!

Каждая конфета была развернута, да еще и разломана пополам. Так что сейчас ящик заполнял ворох оберток и куча конфетных половинок.

— С одной стороны, тот факт, что какая-то сволочь смогла тайком проникнуть в кабинет командующего округом, возиться здесь черт знает сколько времени, а потом еще и уйти незаметно, наводит на грустные мысли, — произнес Якуб. — Охрана ни в дупу не годится! Но как представлю себе этого идиота, разворачивающего и разламывающего каждую конфету в поисках невесть чего, с риском в любую минуту быть застигнутым, — хочется хохотать до слез. Дурак дураком, а ведь везучий: стоило ему попробовать вскрыть сейф, так непременно сигнализация сработала бы.

— Что же теперь, такую прорву шоколадных конфет выбрасывать? — с огорчением спросила Нина. — Когда мы еще из Москвы новых привезем!

— Зачем выбрасывать? — не согласился отец. — Отдай жолнежам из варты (warta — стража, подразделение охраны). Пусть порадуются, они же совсем еще мальчишки. Ну, а кто постарше, детишек своих может побаловать. Вряд ли им часто такие конфеты перепадают.

— Янка узнает — перепилит тебя пополам, — предупредила его дочка. — Она от жадности даже хлеб на семью не покупает, а тащит из пайка у варты.

— Что-о? — зловеще переспросил Якуб. В хозяйственные заботы жены он не вникал, и этот факт ускользнул от его внимания. — Ну, я ей покажу, как в солдатский хлеб руки запускать! Тоже мне, ясновельможна пани! Напомню, как она сама солдатской пайкой питалась!

В общем, на охоту генерал Речницкий отправился не в самом лучшем настроении. Хотя чтобы выходить на кабана с одним кинжалом, может быть, небольшая доза злости и не помешает?

На этот раз впервые пойти с Якубом Речницким на такой рискованный вид охоты и испытать свою способность встретить кабана один на один лишь с холодным оружием в руке решил генерал Бронислав Полтуржицкий. Именно ему Речницкий вскоре должен был передать командование Поморским округом. Бронислав был невысокого росточка и весьма щуплого телосложения, но дружные попытки охотников отговорить его от схватки с кабаном не увенчались успехом — Полтуржицкий непременно желал самоутвердиться.

Результат оказался предсказуем. Секача охотники нашли на загляденье — здоровенного, матерого, клыкастого, с гребнем седоватой щетины по хребту. А вот генерал не сумел в последний момент правильно исполнить отработанный веками прием: отступить на шаг с пути раздраженного зверя и нанести ему сбоку удар под левую лопатку, да так, чтобы кинжал не скользнул по ребрам и не застрял в них. Отскочить под носом у кабана в сторону у Бронислава получилось, а вот с ударом не вышло — кинжал угодил прямо в лопаточную кость и вывернулся из руки незадачливого охотника. Кабан вконец разъярился, подцепил генерала клыками под ремень и стал беспорядочно метаться с ним сквозь кусты и подлесок, используя генеральское тело в качестве тарана.

Никто из охотников не решался стрелять — слишком велик был риск угодить в Полтуржицкого. Якуб, не раздумывая, выхватил свой кинжал и кинулся в гущу кустов, где неистовствовало разъяренное животное. Несколько раз ему приходилось уворачиваться от мчащегося напролом секача, немилосердно обдираясь об кусты. Но Речницкий все же подловил момент, и его кинжал угодил зверю точно под левую лопатку, погружаясь по самую рукоять. После нескольких конвульсивных рывков ноги у кабана подломились, и он завалился набок вместе со своей жертвой.

Полтуржицкий оказался жив, хотя и пострадал немало: у него было сломано ребро с одной стороны груди и два — с другой и вдобавок еще вывихнуто плечо. О многочисленных кровоподтеках и глубоких ссадинах, как и об изорванной в клочья одежде, нечего и говорить. Тем не менее, можно считать, что ему еще крупно повезло — стычка с разъяренным секачом могла окончиться для охотника и выпущенными кишками.

— Ну что, Якуб? — после того, как Брониславу оказали первую помощь и отправили на машине в госпиталь, начальник тыла Войска Польского генерал Евгений Цуканов подошел к охотничьему трофею, не без восхищения рассматривая его. — Ты его завалил, значит и туша твоя?

— Да ладно, поделимся, — великодушно отмахнулся Речницкий.

— Может, прямо сейчас кусочек зажарим? — поинтересовался полковник Адольф Криштафович.

— Да ты что? — возмутился генерал Ян Роткевич, командующий Люблинским округом. — Он же жесткий, как воловьи жилы!

— Печенку можно зажарить, — отозвался Якуб, — уж ее-то мы точно прожуем.

— Прошу простить, пане генерале, — подал голос один из польских егерей, — если мне дозволено будет дать совет… — и, видя, что никто из панов генералов его не останавливает, а Речницкий даже поощрительно кивнул, продолжил:

— Мясо и в самом деле жесткое. Но поверьте моему опыту — нет ничего вкуснее колбасы из дика [15] Dzik — дикий кабан ( польск .). . Добавить немного домашней свининки для сочности, сальца, чеснока, горных травок, чуточку перчика, прокрутить через мясорубку да закоптить на буковом дыму — пальчики оближешь!

Так что пришлось значительной части кабаньей туши переселиться в особняк генерала Речницкого в качестве домашней колбасы, подвешенной для хранения на специальной стойке в подвале.

По возвращении в Варшаву Нина узнала от одного из своих приятелей из числа молодых советских офицеров, служивших в Польше, Генки Чарнявского, что видеться им больше не придется. Отца Генки, инспектора артиллерии Войска Польского, генерала брони Болеслава Чарнявского, отзывали в СССР. Помимо обострившихся отношений с министром национальной обороны Михалом Жимерским («Роля»), сыграли свою роль и многочисленные сообщения о крайне нескромном поведении генерала. Оказалось, что Чарнявскому принадлежали магазины в целом ряде городов Польши, он обзавелся несколькими имениями с пахотными землями и скотом, в каждом из которых на него батрачили десятки крестьян.