Юрий Слепухин - Тьма в полдень

Сделав итальянцу успокаивающий жест, – подожди, мол, здесь, сейчас все будет в порядке, – Володя побежал к соседке. Та оказалась дома, но на вопрос о гусях ответила непонимающим взглядом.

– Да что вы на самом деле, какие теперь гуси, тут не знаешь, чем и самой-то прокормиться... – заныла она, но Володя потерял терпение и рявкнул на нее так, что она присела от страха.

– Слушайте, вы, – сказал он. – Я вас упрашивать не собираюсь! Или вы сейчас продаете мне хорошего гуся за ту же цену, по которой продавали немцам, или завтра у вас будет полиция с обыском. Был приказ вернуть все похищенное в августе? Был. А корм вы вернули? Не вернули. Вот так, Катерина Ивановна! Решайте, жду ровно пять минут...

Ждать не пришлось. Через четверть часа он вышел из калитки, неся под мышкой увесистый пакет в немецком бумажном мешке. В дом он с ним не пошел, а отнес в сарайчик, где спал летом. Потом отправился за итальянцем.

– Если ты еще раз приведешь мне... – начала Николаева, вылетая навстречу ему, с круглыми от злости глазами и красная как кумач. Она задохнулась от возмущения.

– Я все понял, – быстро сказал Володя. – Где он?

– Мне удалось запереть его на кухне. «Жалкий и голодный»! А я еще, как дура, хотела напоить его чаем.

– Странно, мне он показался джентльменом. Очевидно, нужно было сделать поправку на южный темперамент, и потом, кто же знал, что ты среди бела дня станешь разгуливать чуть ли не голая. Уж этого-то, миледи, я от вас не ожидал. Надеюсь, он ничего себе не позволил?

Николаева фыркнула в ответ, как рассерженная кошка.

– Ну ничего, – сказал Володя, – сейчас он испарится. Иди от греха подальше.

Он поспешил на кухню. Запертый берсальер мог решить, что угодил в партизанскую ловушку, и со страху наделать глупостей. Но тот чувствовал себя отлично и весь сиял.

– Dove sta la ragazza? – весело спросил он, как только Володя открыл дверь. – Tua sorella? Bellissima! [26] Где девушка? Твоя сестра? Красотка! (итал.).

Он закатил глаза и с чувством поцеловал сложенные в щепоть пальцы.

– Пошли, синьор Паниковский, нечего тут разыгрывать донжуана, я тебя не для этого сюда привел, – сказал Володя, беря его за рукав. Итальянец послушно пошел за ним.

В сарайчике Володя развернул бумажный мешок и торжественным жестом указал на свою добычу.

– Ощипывать придется самому, – сказал он, – это в договор не входило.

Итальянец поднял тушку, взвесил ее в ладонях и кивнул – сойдет, мол. Со свесившейся гусиной шеи со стуком падали на бумагу тяжелые капли крови.

– Гони автомат, – сказал Володя, протянув руку.

– Piano, piano! – сказал итальянец, выставив перед собой ладони. Он заботливо завернул гуся в бумагу и затолкал пакет в свою сумку. Потом снял автомат с плеча, отделил резко щелкнувший магазин и показал Володе. Магазин был полностью заряжен. Итальянец вылущил из него верхний патрон – короткий, пистолетного типа – и тоже показал, донышком вверх, ткнув пальцем в маркировку. Калибр был что надо – девять миллиметров.

– Ладно, в этом я разберусь сам, – сказал Володя, взяв магазин и вставляя патрон обратно. – А вот как тут?

Итальянец понял, закивал. Он показал Володе, как отделять ствол и приклад; в разобранном виде пистолет-пулемет занимал совсем мало места, его можно было уложить в портфель. Собрав его снова, итальянец продемонстрировал приемы заряжания, показал предохранитель. Выдвижной штифтик пониже затвора, который от нажатия пальца выскакивал то с левой, то с правой стороны, управлял, как оказалось, механизмом перевода огня с автоматического на одиночный.

– Cosi – mitraglia! [27] Так – очередь! (итал.) – сказал итальянец, указывая на положение штифта; он прижал автомат прикладом к бедру, левой рукой держа за рожок магазина, пригнулся, зверски перекосив лицо, и сделал языком «трр-р-р». Потом он перещелкнул штифт в левое положение и вскинул автомат к плечу, как ружье. – Бум! Бум! Бум! Понимай?

– Да, да, – нетерпеливо сказал Володя, – так – одиночными выстрелами – действительно здорово удобно. Ну ладно, спасибо за инструктаж...

Он отобрал у итальянца оружие и сунул его под свой тюфяк.

– Addio, – сказал берсальер, – saluti a tu sorella! [28] До свидания. Передай привет сестренке! (итал.) – Он подмигнул, взял под козырек и вышел наружу, зябко натягивая на уши поднятый воротник легкой темно-зеленой шинелишки. Володя пошел проводить его до калитки. Итальянец громко высвистывал какую-то знакомую мелодию. Перед калиткой он остановился и еще раз подмигнул Володе.

– Per me – finita la guerra, – весело заявил он, выставил вперед правую руку со сжатым кулаком и с размаху ударил левой по сгибу локтя. – Ессо! [29] Для меня война кончена... Вот! (Итал.)

Володя посмеялся и вернулся в дом.

– Ушел этот бандит? – спросила Николаева.

– Он не бандит, миледи. Он вполне порядочный парень, явный антифашист.

– Прекрасно! Но я прошу таких антифашистов больше ко мне не приводить, – заявила Николаева. – Чего ради он вообще приходил?

– Предлагал продать государственные секреты Италии, но мы не сошлись в цене.

– Нет, правда, – умоляюще сказала Николаева. Видно было, что она умирает от любопытства.

– Открыть секрет? Но ты же его разболтаешь.

– Господи, как будто я не научилась еще обращаться с секретами!

– Ну хорошо, – понизив голос, сказал Володя. Он был сейчас в отличном настроении, так здорово получилось все с этим римлянином. – Я тебе скажу. Видишь ли, этот тип подошел ко мне на базаре и...

– И что?

– Ну, он попросил, чтобы я познакомил его с девочкой.

– Ты – его? С какой девочкой?

– С девочкой вообще. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду... – Володя будто застеснялся, потупившись. – Вот я и решил показать ему тебя...

Николаева, только сейчас сообразив, что ее разыгрывают, возмущенно фыркнула.

Поздно ночью, когда она уже спала, Володя заперся в кухне, тщательно занавесил окно и осторожно разобрал свою покупку, стараясь все запомнить и ничего не растерять. Он с удивлением обнаружил по маркировке, что автомат этот – английского производства; очевидно, к итальянцу он попал в Африке. Первое впечатление не обмануло, оружие казалось простым и надежным. Конечно, следовало бы проверить его в действии, но это пока исключалось. Он тщательно протер чистой тряпочкой отпотевшие с холода детали, смазал их, собрал автомат и вставил магазин в окно приемника; набитый патронами рожок четко защелкнулся, став на место.

Да, это отличное оружие, именно такое, о каком он мог только мечтать, – легкое, мощное и необременительное. Пистолет-пулемет можно легко спрятать под плащом, под широким пальто. И это великолепное оружие покорно лежало у него в руках, ожидая одного-единственного движения правого указательного пальца.