Георгий Кулаков - Дневник комиссара

— Согласен, — твердо сказал ветврач. — Что я должен делать?

— В общих чертах следующее. Вас забрасывают в район, где, как можно предположить, действует партизанский отряд Медведева. С той минуты вы, офицер одной из частей, попавшей в окружение, разыскиваете партизан, чтобы продолжать борьбу с фашистами. Нам необходимы данные о точном местонахождении отряда, о его численном составе и оснащенности. Получив все эти сведения, вы возвращаетесь обратно. Как видите, задание несложное.

— Я согласен, — повторил завербованный.

Корзухин с облегчением вздохнул, он оправдал доверие гестапо — против Медведева была выпущена первая фигура в этой сложной шахматной партии, где игра шла не на жизнь, а на смерть.

«10 октября.

…Ночью выпал снег. Хорошо бы развезло дороги! Выслали разведки на большаки и шоссейные дороги. Два дня сидим без особого «оперативного» дела — очень хочется действовать — скорей бы вернулись разведчики. Сегодня организовали стирку белья и баню.

Вернулась разведка Пивоварова — движение на дороге они не обнаружили, подожгли два больших моста, построенные гитлеровцами. Привезли с гитлеровского сливного пункта 110 литров молока и бидоны. Фашисты собирали, а мы пьем!

Присоединилось еще три человека — два узбека и еще один, который назвался ветеринарным врачом третьего ранга Сучковым. Мы взяли их к себе. Люди нам нужны…»

Можно было намечать ближайший план действий: вернулся из разведки Творогов, он поручил местным комсомольцам разведать Хотимск — правильное задание. Решили отправить несколько разведывательных групп. Одной из них командует начальник штаба отряда Дмитрий Дмитриевич Староверов. Вместе с ним ушли командир взвода капитан Луковенко и комендант штаба Шаура.

Ясное утро. В лесу тихо. Только шуршит под ногами сухая, обындевелая трава…

— Эх, ребята, красота-то какая! — Староверов, улыбаясь, повернулся к друзьям. — Люблю лес!

Они вышли на опушку. Впереди виднелись крыши Батаева. Кое-где над трубами вился дымок. Играли ребятишки. У колодца стояли женщины с ведрами.

Не обнаружив ничего подозрительного, Староверов решил идти в деревню. Шаура уже бывал здесь несколько раз, у местной учительницы: передавал ей листовки, сводки Совинформбюро. Учительница оказалась дома.

— Аня, — она дружески поздоровалась со Староверовым.

— Как насчет фрицев? — поинтересовался Шаура.

— Только вчера уехали на двух машинах, — ответила женщина. — Перед отъездом собрали всех у школы. Какой-то тип объявил, что им известно, где отряд Медведева и что связь с партизанами карается смертной казнью и…

Она замолчала, не окончив фразы, по ее щекам побежали слезы.

— Ну что вы, что вы, успокойтесь, — Староверов ласково обнял женщину за плечи.

Раздался негромкий стук. Аня подошла к двери.

— Фашисты идут, — торопливо прошептал белоголовый мальчонка. Он прибежал, чтобы предупредить, но… уже было поздно.

Где-то совсем рядом взревели моторы. Мужчины выскочили в коридор. По дороге медленно тащились две машины, битком набитые гитлеровцами в черных шинелях. Они были уже совсем близко.

— Назад! — Аня схватила Староверова за рукав и попыталась втащить в комнату.

Завизжали тормоза. В окно партизаны видели, как из грузовика выскочили фашисты и, собравшись в кучу, стали о чем-то советоваться. Потом один из гитлеровцев, высокий худой человек, подошел к офицеру и стал ему что-то объяснять, выразительно показывая на школу.

Шаура выхватил пистолет, тщательно прицелился.

— Без глупостей, Иван, попробуем уйти. А ну, быстро по одному, — спокойно сказал Староверов.

Он выглянул в окно, выходившее на огород: школьный двор, погреб, сараи. А там роща и лес. К лесу только одна дорога, но она на виду у врага.

— За мной! Укроемся за погребом! — крикнул Староверов.

Погреб закрывал партизан с трех сторон — это была относительно надежная защита.

— Ни одного выстрела впустую, бить только наверняка! — скомандовал Староверов.

Фашисты окружили школу.

— Рус партизан, сдавайся! — раздались их голоса.

Никто не откликался.

Несколько фашистов, держа наготове автоматы, вошли во двор.

— Ну, Иван, — прошептал Староверов, — твой левый, мой правый. Ты, Илья, жди.

Два выстрела. Двумя захватчиками стало меньше. Вблизи появился каратель.

— Мой? — торопливо спросил Луковенко.

— Твой, Илья, твой! — ответил Староверов.

Луковенко выстрелил.

Фашист медленно осел на землю.

Начался жестокий и неравный бой. Трое бойцов с одной винтовкой и тремя пистолетами; против них целый отряд отборных гитлеровцев с автоматами и пулеметами. На каждый выстрел партизан они отвечали залпами, на каждую пулю — десятками пуль. Но партизаны били только наверняка, каратели стреляли вслепую. Они уже больше не предлагали партизанам сдаваться, а беспрерывно строчили из автоматов и пулеметов.

Шаура был дважды ранен разрывными пулями. Его винтовка перешла к Староверову. Луковенко наспех перевязал раны товарища. О своей ране Староверов молчал, она была не на виду, а чья текла кровь, разобраться трудно — то ли Шауры, то ли Староверова.

Теперь отстреливались двое: Луковенко и Староверов, Шаура потерял сознание.

Староверов получил второе ранение.

— Илья, — Староверов подвинулся ближе к товарищу. — У меня к тебе просьба. В нужный момент ты меня пристрелишь, хорошо, друг?

— Нет, — твердо сказал тот. — Нет, ни за что!

Староверов понял, что никогда не исполнит Луковенко его просьбу.

— Та-а-ак… тогда слушайте боевой приказ, капитан Луковенко. Отходите с бойцом Шаурой через овраг к лесу. Я буду прикрывать ваш отход.

— Товарищ начальник штаба!.. Дмитрий Дмитриевич!.. — взмолился Луковенко.

— Приказ есть приказ. Я не привык повторять его дважды, — жестко сказал Староверов. — Не теряйте времени даром. Силы у меня на исходе.

— Ты ранен, Митя?

— Дважды… Выполняйте приказ, капитан.

Луковенко знал, что спорить со Староверовым бесполезно. Волоча за собой бесчувственного Шауру, он пополз к лесу. Староверов в это время яростно стрелял в гитлеровцев.

Луковенко с Шаурой доползли до леса и скрылись в овраге.

Каратели обстреливали погреб без передышки.

Падали гитлеровцы, подползавшие со всех сторон. Но вслед за ними поднимались новые. Староверов едва успевал отстреливаться.

Дмитрий Дмитриевич выглянул из укрытия. Попытался приложить винтовку к плечу и не смог, окончательно ослабели руки, в глазах двоилось… Тогда он взял пистолет.

Последняя пуля!

Последнюю пулю Дмитрий Староверов сохранил для себя.

Вскоре в Батаеве появились медведевцы. Они нашли раздетого изуродованного фашистами Староверова. Похоронили в лесу под высокими соснами. Положили на могилу зеленые венки из ели. Из трофейного, захваченного у штаба 576-го саперного батальона противника знамени нарезали красные ленты. Перевязали ими венки. Салютовал погибшему бойцу и другу весь партизанский отряд.