Петр Смычагин - Граница за Берлином

— Так вы ждали что ли эту пару сюда?

— А как же! Помните, вам Фролов докладывал? При каждой смене поста передавали друг другу про них.

Я вспомнил, что об этих контрабандистах действительно говорили, но в последние дни за множеством дел упустил из виду этот разговор.

— Ведь они что делали, разбойники! Договорятся с какой-нибудь группой перебежчиков, укажут им место подальше от дороги: вон там, мол, идите, раз у вас багажа нету, а уж если спокойно обойдется, тогда и мы с телегой двинемся. А сами в темноте на дорогу выйдут, подъедут поближе и смотрят; как только пост займется этими перебежчиками, контрабандисты — под проволоку со своей телегой. Три раза так-то уже пролазили только туда, да обратно — два. Прямо график движения наладили…

— Что ж им помешало сегодня?

— На этот раз мы не клюнули на ихних живчиков. Они нашли двух старух и послали их вон туда, налево. А мы лежим. Они думали, что мы ушли в сторону третьего поста, и поперли прямо на нас…

— Все это хорошо! А только поступили вы не совсем правильно. Вы ведь не знаете, что это были за старухи. Возможно, пропустили что-нибудь более ценное, чем эта бочка пива вместе с ее хозяином.

— Может, оно и так, да что делать: Соловушка мой — плохой помощник. За теми бросишься — этих упустишь. Ведь в прошлые разы их упускали, а задерживали всегда каких-нибудь калек. Это они подсунули тогда Шпигеля за цветочками да за бабочками, нахвалили ему места… Не хочется больше клевать на таких Шпигелей.

— Не буду вам мешать. Занимайтесь своим делом, а мы с господином коммерсантом двинемся в путь, чтобы он вас не связывал. За телегой сейчас кого-нибудь пришлю.

— Да пусть сам везет: тут под гору, один управится — здоровый, жеребец. Еще ребят беспокоить из-за него, — посоветовал Таранчик.

Это было благоразумно, и мы отправились на заставу вместе с грузом контрабандистов.

Стоит заметить, что с продовольственными товарами в Восточной Германии дело обстояло намного лучше, чем в Западной, зато промышленные товары, особенно запасные части к машинам, легче было достать в английской и американской зонах: Рур и другие промышленные центры оставались там. Этой-то особенностью, сложившейся после раздела Германии, и пользовались контрабандисты, наживаясь на продаже дефицитных товаров.

Торжественное открытие линии было назначено на двенадцать часов, но уже после десяти по дороге к первому посту потянулись жители Блюменберга группами и в одиночку. Некоторые целыми семьями ехали на украшенных повозках, запряженных лошадьми или волами. Другие шли пешком или ехали на мотоциклах и велосипедах. Лимузин Пельцмана стоял на обочине дороги, а его владелец прохаживался около проволочного забора и успевал разговаривать с людьми по ту и по эту сторону проволоки.

Хозяев, имевших прямое отношение к земле, перерезанной линией, было немного; основная масса жителей деревни двигалась туда просто ради любопытства или за тем, чтобы встретить кого-нибудь из родственников или знакомых с той стороны. Сюда же пришли многие из солдат, свободные от службы.

В половине двенадцатого из деревни вышла небольшая колонна, украшенная транспарантами и лозунгами. Девушки с венками на головах несли вилы, грабли и косы. За колонной двигалось несколько повозок в праздничном убранстве. Вел эту немногочисленную колонну сам бургомистр Карл Редер.

К этому времени с противоположной стороны демаркационной линии тоже собралось много народа. Молодежь шутила и развлекалась в ожидании назначенного часа. Те, что постарше, встречались с родственниками и знакомыми из Либедорфа, протягивали друг другу между проволокой руки.

Две молодые женщины, взявшись за руки, торопливо рассказывали новости, перебивая друг друга, громко смеялись. У них не было секретов. Женщины порывались обнять друг друга, но мешала колючая проволока.

Два старичка в рабочих кепках, отойдя подальше от толпы, остановились у столба. Старик с английской зоны, приставив ладонь ко рту, горячо и убежденно говорил что-то старику с нашей стороны. А тот, прильнув ухом к самой проволоке, глубокомысленно почесывал затылок.

С разных сторон доносились отрывки фраз, из которых нетрудно было заключить, что собеседников особенно интересует отношение оккупационных войск к населению. Я слушал эти разговоры и был спокоен за честь своей армии. Как-то вдруг по-новому осознал сущность нашего пребывания в Германии. Мы не только охраняли линию, но самим присутствием помогли им узнать правду о советском человеке, которого их столько лет учили ненавидеть.

Между тем назначенный час приближался, люди, собравшиеся здесь, были возбуждены и поминутно спрашивали, не пора ли приступить к делу. Последние минуты тянулись долго, и только за пять минут до назначенного времени к толпе собравшихся на той стороне подкатила военная машина, из которой вышел Чарльз Верн.

Он прошел к проволоке и приветствовал всех присутствующих по-граждански, поклонами. Карл Редер произнес речь, в которой призывал немцев не злоупотреблять правом перехода через линию, предоставленным союзным командованием, а пользоваться им только для обработки своей земли. Опасаясь Чарльза Верна, он в своей речи только намекнул на объединение раздробленной Германии.

Сказал свое слово и бургомистр из Либедорфа. Он также просил не нарушать порядка, беспрекословно подчиняться властям и, лучше зная английского капитана, сказал то, о чем побоялся сказать Редер.

— Мы терпим кару за то, что позволили фашистам обмануть себя. Мы помогали им порабощать другие народы и государства, хотя далеко не все соглашались с этим в душе.

Братья немцы! Теперь мы получили хороший урок от хозяйничания фашистов; будем же бороться за единую свободную Германию без фашистов!

Чарльз Верн, внимательно слушавший краткую речь бургомистра, первый хлопнул в ладоши. Этого хлопка оказалось достаточно, чтобы разразилась буря аплодисментов и одобрительных возгласов.

В этом гуле чувствовалось слияние не только голосов, но и сердец людей, собравшихся здесь. Но толпу разделял, словно в насмешку над людьми, все тот же убогий забор из колючей проволоки. И казалось: вот двинется людская лавина, сметет эти ненавистные колья и уже никогда никому не даст обмануть себя.

Наконец исполнилось ровно двенадцать, и Земельный, вооружившись саперными ножницами, подошел к забору и начал резать проволоку. Гул толпы, несколько уже утихшей, возник с новой силой. Люди с обеих сторон двинулись к середине.

Не успел Земельный перерезать нижней проволоки, как за столбы, стоявшие прямо на дороге, ухватились сразу по нескольку дюжих мужчин и юношей. Столбы вырвали из земли и вместе с проволокой отбросили с дороги за кювет. Обе толпы хлынули навстречу друг другу.