Николай Скоморохов - Служение Отчизне

Да, живым остался чудом. Вот тебе и фортуна! Вот тебе и первый вылет восьмеркой!

На душе было как-то пусто, неуютно. Черт возьми, зачем требовалась такая спешка? Жив ли тот, с кем столкнулся?

День клонился к ночи. Раздосадованный, прихватил парашют, пошел к близлежащему селу.

Там переночевал.

На следующий день прибыл наш По-2 с авиаспециалистами и запасными частями. На нем я и улетел в часть, тепло попрощавшись с колхозниками. Сразу после посадки я попал к ребятам в объятия. Они мне наперебой рассказывали, что и как произошло. Летчик из соседнего полка, возвращаясь с боевого задания, перепутал полосы и садился с обратным стартом.

Ермилов его должен был видеть, но по халатности просмотрел…

Бои следовали один за другим и принесли нам новые тяжелые потери: погибли Кубарев, Филипповский, Петровский.

Мы ко всему привыкали на войне. Но с одним никак не могли смириться — с потерями людей. Каждый погибший в бою навсегда оставлял зарубку в наших сердцах. Напряжение с каждым днем нарастало, круг задач расширился.

Мы не раз ходили на разведку вражеских подводных переправ.

Задача была крайне трудной: переправы строились так, что их скрывал слой воды. Смотришь сверху — ничего не видно. И вдруг видишь: танки, автомобили движутся прямо по воде.

Немцы сильно охраняли эти переправы. Подойти к ним без стычек с «мессами» было практически невозможно.

Боевой накал возрастал при выполнении любой задачи, а потом он перейдет в знаменитое Кубанское воздушное сражение, которое закончится завоеванием советской авиацией господства в воздухе.

В кубанских воздушных боях прославятся многие советские летчики, среди них братья Дмитрий и Борис Глинки, А. Покрышкин, В. Фадеев и другие.

В результате больших потерь в полку командование направляет нас в тыл.

Свои самолеты сдали соседнему полку, а весь личный состав летит переучиваться на новую материальную часть.

Мы бросаем через иллюминаторы прощальные взоры, обрывки фраз вскоре смолкают, и наступает тишина. Смена обстановки способствует раздумью и осмыслению пройденного пути. Незаметно шло время, говорит обычно человек, вспоминая ушедшие дни. Но мы не могли сказать, что время пролетело незаметно. Те четыре месяца, которые мы провели на фронте в непрерывных боях, совершенно преобразили нас, причем все это происходило под воздействием огромнейших исторических событий, величайшей в истории войн битвы на Волге. Битвы, которая завершилась блестящим успехом нашей Красной Армии. Битвы, которая перевернула многие события на 180 градусов.

Ряд иностранных государств, заключив сделку с Гитлером, ждали момента, когда ослабнет наша Красная Армия, чтобы незамедлительно принять участие в дележе лакомых кусочков. Битва на Волге поставила точки над i. Японские и турецкие дипломаты стали находить причины, обосновывающие невозможность для своих правительств выступить против Советского Союза.

Битва на Волге перевернула сознание людей, вселила полную уверенность в тех, кто ослаб духом, кто подвергся унынию. Мы летели в хорошем настроении, перебирая в памяти былое.

Наши размышления прервал штурман корабля, сообщивший, что подходим к Сталинграду. Мы прильнули к иллюминаторам, стараясь рассмотреть землю. Перед нашими глазами было большое черное пятно. Кое-где в балках остался еще снежок, но и он тоже какого-то серо-землистого цвета. А всюду черно. На Волге видны редкие пароходы. Баркас, зацепив баржу, тянул ее к левому берегу.

Мы попросили летчика, чтобы он сделал несколько кругов над бывшим центром Сталинграда, тракторным заводом, «Красным Октябрем». То, что мы увидели, потрясло нас до глубины души. Черные кварталы сплошных руин, закаленные улицы, стертые с лица земли парки, разрушенные мосты, дороги. Какая же гигантская разрушительная сила участвовала в этом!

Самолет продолжал свой низкий полет над Волгой. И я все сильнее чувствовал волнение. Когда же на горизонте стал виден знакомый берег, сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Вот и утес Стеньки Разина. Рядом должно быть наше село. К сожалению, увидеть его не удалось: оно было скрыто дымкой.

Когда прилетели в Саратов, нас разместили в землянках на двухъярусных нарах.

Вечером пошли посмотреть город. Проходя по улицам, я многого не узнавал: то ли было темно, то ли срок прошел большой: я не был здесь уже около десяти лет. Встречались люди, сосредоточенные, усталые. По их лицам видно было, что они давно уже недоедают. Одежда оставляла желать лучшего. На нас, фронтовиков, смотрели с уважением, доброжелательностью…

…Через два дня приказ — убыть для приемки новейших советских самолетов Ла-5. Прощаемся с Саратовом, и через полтора часа посадка на полевом аэродроме. Сроки были поставлены жесткие: 40 дней. Надо было изучить теорию, переучиться в переходный период — весна вступала в свои права. Аэродромы грунтовые.

Первое знакомство с самолетом Ла-5 произвело на нас неплохое впечатление. Немножко смущало, что он тупорылый, но потом мы не сожалели об этом. С звездообразным двухрядным мотором истребитель развивал скорость более 500 километров в час, имел 2 пушки, обладал хорошей маневренностью и тяговооруженностью. Смущало лишь то, что он был большей частью из дерева. Но скольких летчиков он выручил, когда они производили неудачные посадки после боя. Самолет был крепким.

Переучивание проходило очень интенсивно, работали мы много. Уставали. Но с утренней зарей снова появлялись на аэродроме. Освоили взлеты и посадки, отработали технику пилотирования в зоне. Начались воздушные стрельбы по конусу, воздушные бои. Здесь мне очень пригодились уроки, преподанные Микитченко. Он и сейчас продолжал настойчиво учить нас искусству меткого поражения целей.

«В огне — сила истребителя», — говорил он, а когда убедился, что наши пушечные очереди в тряпки разносят конуса, стал отрабатывать с нами всевозможные виды маневра.

Теперь он внушал всем более совершенную формулу.

— Запомните, — важно говорил он, — сила истребителя в маневре и огне.

Своеобразный человек был Микитченко. Добрый, душевный, он всегда стремился быть серьезным. Видимо, свою душевность, теплоту он хотел скрыть напускной серьезностью.

Обработав все виды маневра, провели по несколько групповых учебных воздушных боев. И вот мы готовы. Это было 26 апреля 1944 года. А восход солнца следующего дня мы уже встречали в воздухе. Наш курс — в новый незнакомый город Миллерово. На этот раз эскадрилью ведет ее новый командир капитан Михаил Устинов.

Это произошло буквально за день до отлета. Майора Микитченко, как хорошего методиста, оставили в запасной бригаде начальником воздушно-стрелковой службы.