Николай Скоморохов - Служение Отчизне

Через несколько дней я обратился к командиру полка с просьбой о предоставлении мне очередного отпуска. Не хотелось ему меня отпускать: видимо, рассчитывал опираться на нас в первые месяцы командования, но и для отказа не было никаких оснований.

Прежде всего я намеревался поехать к родителям. Но чувство к любимой девушке взяло верх. Кто помнит себя в таком возрасте, знает, что это такое. С годами, когда сам станешь отцом, поймешь, как ждут родители своих детей, как глубока материнская ласка и отцовская мужская любовь. Но тогда, повинуясь зову своего сердца, я очутился не у родителей, а у любимой девушки, которая работала в Элисте. Путь туда лежал через Астрахань, где я жил до войны, а теперь там жили моя сестра Паня с мужем и дочкой. Я был рад встрече с родными, друзьями и знакомыми, с местами, где все напоминало мои ранние годы. Вот наша мазанка, которую мы с мамой строили своими руками. В 1944 году родители переехали на родину в Саратовскую область. А в мазанке стала жить сестра со своей семьей.

Я часто думал о своей Маше. Какая она стала? Когда я уходил в авиационную школу, она была школьницей, а теперь воспитывает шаловливых мальчишек и девчонок, какой совсем недавно была сама…

У сестры в эти дни было людно. Кто заходил посмотреть на служивого, а кто — спросить о родных, близких, не встречал ли их где случайно, не знаю ли, при каких обстоятельствах они погибли.

Все смешалось: радость встречи и горечь безвозвратных утрат. Особенно взволновала меня встреча с родными моего товарища Геннадия Домнина, который, немного не дожив до победы, погиб в Венгрии.

С Геной мы учились в одной школе. Это был подвижный, смышленый парнишка, всегда увлекающийся чем-нибудь. Путь его в авиацию был тернист. Сначала ой участвовал в боях в качестве стрелка-радиста. Потом, как смелого, талантливого бойца, его обучили летному искусству, и он воевал на прославленных штурмовиках. Мы не раз с ним встречались на земле и в воздухе в годы войны.

Навестили меня и мои сверстники с завода, те немногие, кто остался в живых:

— Коля, хватит отсиживаться дома, пошли на завод.

Я обрадовался приглашению, потому что сам собирался туда, да все отвлекали гости.

…На завод шли гурьбой. Чем ближе к нему, тем больше волнение. У проходной — первые встречи. Затем цех, где наше появление внесло оживление в привычный ритм. Люди изменились, повзрослели, постарели, появились незнакомые, но будто где-то виденные мной лица — мальчишки начальной школы. Цех, станки были те же, но и они состарились, подносились от непосильной натуги. На всем чувствовалась печать войны.

Ребята плотно обступили меня, но затем, опомнившись, посторонились и дали возможность подойти к людям, убеленным сединами, которые учили когда-то меня уму-разуму, тайнам профессионального мастерства, — П. Аверину, А. Абрамову, А. Шерстневу. Я бросился к ним, обнялись. Скупые мужские слезы появились на глазах.

Встреча взбудоражила всех. Пришли рабочие из других цехов. Решили встречу фронтовиков перенести в заводской клуб. Там мы отчитались, доложив о том, кто где был и что делал.

…Недолго гостил я в семье сестры. Попросив самолет По-2 в Госрыбтресте, направился в Элисту. На обратном пути в Астрахань чуть не случилось непоправимое: самолет подбросило, и Маша чуть не оказалась за бортом. С трудом удалось удержать ее. Только после этого я испугался так, что задрожали руки и ноги.

Через несколько дней мы с Машей отправились в мое родное село Белогорское. Мы ехали по Заволжью, где расположена большая часть территории Саратовской области.

Поезд все ближе и ближе подходит к Волге. Вот и железнодорожный мост. Сколько раз мне приходилось по реке проплывать под ним. Впереди Саратов, расположившийся в котловине, окруженной со всех сторон горами.

С вокзала мы поехали в областной комитет партии, где нас сразу провели в кабинет секретаря обкома П. Т. Комарова. Павел Тимофеевич оказался очень приветливым, внимательным, обаятельным человеком. Нам с Машей раньше не приходилось беседовать с крупными партийными работниками, и мы испытывали большое волнение. Однако благодаря умело поставленной Комаровым беседе чувство стеснения постепенно прошло, и мы разговорились. Павел Тимофеевич рассказал о своих детях, которые также служили в Советской Армии. Постепенно разговор от фронта перешел к тылу, как жилось и работалось в годы войны труженикам Саратовской области.

…Война властно позвала в строй защитников Отчизны самое молодое, здоровое, наиболее трудоспособное мужское население, оголив фабрики, заводы, колхозные и совхозные поля, но потребовала в то же время выпускать продукции и больше и быстрее.

На смену отцам, братьям, сыновьям пришли матери, деды, бабушки, младшие братья и сестры, дети. Война изменила все: жизнь, ритм труда, представление о возможном. Основным правилом для всех стало: если нужно, то, значит, должно быть сделано.

Каждый день приносил все больше трудностей. Сначала появились эвакуированные предприятия, которые надо было разместить в области, за ними — население западных областей. Сотни тысяч беженцев приютила, разместила и накормила Саратовщина.

С потерей части территории западных областей, в том числе и Донецкого бассейна, остро встал вопрос с топливом.

Ученые, геологи, разведчики недр были брошены на поиски газа. И вот настойчивый труд увенчался успехом. Группой ученых и геологов-разведчиков во главе с профессором Б. А. Можаровским и сотрудниками геологического треста во главе с И. И. Енгуразовым летом 1942 года в районе Елшанки, в 18 километрах от Саратова, был впервые получен газ.

В трудных условиях войны областной комитет партии не стал дожидаться, пока будут глубоко изучены пласты, сообщены точные данные. Обстановка требовала риска. Поэтому сразу была начата подготовительная работа по снабжению топливом Саратовской ГРЭС. Но газ надо как-то транспортировать, поэтому первым шагом было строительство газопровода Елшанка — Саратовская ГРЭС.

По современным масштабам протянуть газопровод на расстояние 18 километров — задача не такая уж сложная. Но в то время для этого потребовались большие усилия. Правительство определило срок ввода газопровода в действие к 1 ноября 1942 года. Областной комитет партии, руководители промышленных предприятий Саратова объявили стройку ударной.

28 октября 1942 года голубое пламя саратовского газа вспыхнуло в топках электростанции.

Напряженно трудились саратовцы и на других промышленных предприятиях. Только за первые шесть месяцев войны на заводы города пришло 25 тысяч женщин, девушек и юношей.

Люди работали не считаясь со временем: одну, две, три и больше смен подряд. Делали все возможное, а порой и невозможное.