Алла Бегунова - Одиночный выстрел

— Про то, что вы — необыкновенная, знает весь пятьдесят четвертый полк, Людмила Михайловна, — уважительно произнес Киценко, поглядывая на нее. — Но вопрос о женской красоте достаточно сложен. Каким быть нашему идеалу, диктует время, мода, обстоятельства. Например, я считаю, что вы — очень красивая.

«Выкрутился! — подумала она. — И что дальше скажет?»

Алексей Аркадьевич Киценко, видя невеселое настроение старшего сержанта, решил не вовлекать ее в светский разговор. Коротко и по-деловому он представился ей: родом из города Донецка, окончил электромеханический техникум, до войны работал начальником участка электросетей на угольной шахте, призывался в армию тоже из Донецка, офицером стал недавно, когда 30 ноября сего года Школа строевого командного состава, организованная Военным советом Приморской армии, сделала первый выпуск и 28 ее курсантов получили звание «младший лейтенант».

Павличенко слушала его внимательно. Говорил Алексей складно, грамматически правильно и даже остроумно. Свое повествование он закончил рассказом о выпускных экзаменах в Школе. Его приятель при сборке пистолета ТТ так разволновался, что потерял какую-то деталь. Пистолет он собрал, но тот более не разбирался и не стрелял. После длительных консультаций комиссия вынесла вердикт, что экзамен сдан: знание личного оружия налицо, а дальнейшее — не в ее компетенции.

Людмила улыбнулась. Холодный декабрьский вечер и нахмурившийся в предчувствии снегопада лес показались ей не такими уж мрачными. Далее они немного поговорили о второй роте. В середине дня Киценко получил приказ Петраша принять командование ею, и теперь обходил боевые рубежи вверенного ему подразделения. Настолько сложная ситуация со средним комсоставом сложилась в Севастополе, что лейтенанты стали командовать батальонами, младшие лейтенанты — ротами, старшие сержанты — взводами. Павличенко, предприняв небольшой экскурс в историю 54-го полка, с большой похвалой упомянула прежних своих начальников лейтенанта Василия Ковтуна и лейтенанта Андрея Воронина. Ничего не ответил ей Киценко. Не хотелось ему говорить о войне и смерти, беседуя с симпатичной девушкой.

Откуда было им знать, что этой декабрьской ночью немцы завершают подготовку ко второму штурму Севастополя, подвозя последние из 645 орудий полевой и 252 орудий противотанковой артиллерии. Кроме того, они уже расставили за нейтральной полосой 378 минометов разных калибров, и теперь на один километр фронта у них приходится 27 боевых стволов, а у русских — только 9. На штурмовку советских позиций собираются более двухсот бомбардировщиков и истребителей из их 4-го воздушного корпуса, а у наших есть всего девяносто самолетов.

За гребнями Мекензиевых гор, поросших кудрявыми лесами, строились в боевые порядки три германские пехотные дивизии: 22-я, 24-я и 132-я. Они должны ударить в стык между третьим и четвертым секторами севастопольской обороны, то есть на узком участке «хутор Мекензия — гора Азиз-Оба», чтобы прорваться через долину реки Бельбек, глубокий овраг у деревни Камышлы и железнодорожную станцию Мекензиевы горы к Северной стороне самой большой бухты Главной базы Черноморского флота. Если фашисты выйдут на ее берега, то городу, полностью окруженному с суши, не устоять. Подвоз подкреплений, оружия, боеприпасов, продовольствия тогда прекратится.

Генерал-полковник Эрих фон Манштейн уже доложил фюреру, что 21 декабря Севастополь будет взят и победоносные германские войска начнут наступление на Кавказ, к нефтяным промыслам. На идеально вычерченных немецких картах стрелы, обозначающие направление ударов, взрезали русскую оборону красиво и просто. Раскрашенные голубой краской воды Черного моря и извилистая линия южного побережья казались вполне доступными. Один решительный шаг — и Крым навсегда станет территорией Тысячелетнего рейха. Его переименуют в Готланд, а Севастополь сотрут с лица земли…

Ураганный орудийный и минометный огонь по позициям защитников города фашисты открыли в б часов утра 10 минут 17 декабря 1941 года. Длилась артподготовка недолго. После нее противник перешел в наступление по всему фронту, а его авиация начала бомбить, и наши боевые рубежи, и городские кварталы. Поначалу командование Севастопольского оборонительного района не могло понять, где будет нанесен главный удар. Но вскоре это выяснилось: в четвертом и третьем секторах, с севера и юга горы Яйла-Баш в направлении на южную оконечность Камышловского оврага.

Весь день на этом участке отбивались от наседавшего врага воинские части 25-й Чапаевской дивизии. Один раз немцы дошли до траншей второго батальона 287-го стрелкового полка. Завязалась ожесточенная рукопашная схватка. В ней отличился комсорг полка младший политрук Голубничий. Он заколол винтовкой со штыком шестерых гитлеровцев. Их атака захлебнулась, фашисты отступили, но вскоре получили подкрепление и опять полезли вперед. К полудню 17 декабря противник оттеснил наших солдат с северных склонов оврага к деревне Камышлы, расположенной на его дне. Вечером бойцы и командиры 287-го полка и соседнего с ними 2-го Перекопского полка морской пехоты отступили еще дальше, на южные склоны Камышловского оврага и там закрепились на позициях. Оторваться от фрицев им помогли артиллеристы 69-го артполка. Они стреляли из 76-мм орудий прямой наводкой, уничтожив 10 танков и много живой силы противника.

Эти яростные бои происходили примерно на километр левее от расположения 54-го полка. «Разинцы» тоже вели перестрелку, но такого отчаянного вражеского напора не испытывали. Правда, несколько раз пехотные цепи немцев выходили на нейтральную полосу, расчищенную здесь от кустарников и деревьев. Однако встреченные плотным пулеметным, автоматным и ружейным огнем, поддержанным минометами, залегали и затем откатывались назад.

Два дня гремела канонада на Мекензиевых горах. Опрокинуть фронт, добиться определяющего перевеса над защитниками Севастополя захватчикам не удавалось. Русские бросались в контратаки и отбивали обратно занятые германцами свои огневые рубежи.

На участке первого батальона 54-го полка утром 19 декабря было относительно тихо. Но вдруг фашисты начали интенсивный обстрел из пушек и минометов. Его пехотинцы переждали, забившись в «лисьи норы» — углубленные блиндажи с тремя накатами бревен наверху. Затем боевое охранение сообщило о появлении вражеской техники. На поляну, лязгая гусеницами, выползли самоходка «StuG III» с короткой, точно обрубленной пушкой, и бронетранспортер «Sd.Kfz.250/1», который непрерывно вел огонь из пулемета, установленного за броневым щитком на крыше кабины. Сразу за боевыми машинами двигалось около двух батальонов стрелков и автоматчиков. Самоходку взяла на прицел наша противотанковая батарея. Разделаться же с колесно-гусеничным бронетранспортером предстояло пехоте.