Николай Коняев - Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства

Розенбергу нелегко дался отход от откровенной русофобии. Поначалу он готов был признать право на государственность даже за украинцами, но только не за русскими…

Как пишет В. Штрик-Штрикфельдт, помог счастливый случай — знакомство с доктором Р., который, как военный врач частей СС, имел доступ к Гиммлеру, а также к Розенбергу и был одним из резких и непримиримых критиков нацистского режима, особенно в вопросах правительственной политики в оккупированных восточных областях.

В начале января 1943 года доктор Р. пригласил Власова к себе в гости и долго беседовал с ним о восточной политике Германии. Взгляды гостя и хозяина совпали.

— У Гитлера, — заявил Р., - нет никакого представления о России, и его следовало бы сперва обучить России. Но я попробую помочь вам. Я попытаюсь разрубить этот гордиев узел. Все успехи Третьего рейха основаны на внезапности нападения. Завтра, в день рождения Розенберга, и я намерен внезапно напасть на него с воззванием Смоленского комитета.

И действительно.

Утром 12 января Р. ездил поздравлять с днем рождения министра Розенберга.

В разговоре с глазу на глаз он упомянул, что Гиммлер интересуется Русским освободительным комитетом в Смоленске, и намекнул, что рейхсфюрер СС готов проявить инициативу основания Русского комитета.

— Он даже просил меня добыть копию подготовленного генералом Власовым воззвания. Кстати, я не мог бы получить этот текст?

Розенберг знал о связях доктора Р. с Гиммлером и принял его слова за чистую монету.

Более того. Он сообразил, что, если Гиммлер возьмется за организацию распространения власовского воззвания, это может усилить влияние рейхсфюрера на политику в занятых восточных областях.

А этого Розенберг допустить не хотел.

— Конечно, можете, — сказал он. — Я как раз подписываю указание напечатать воззвание. Мы можем передать рейхсфюреру необходимые ему экземпляры.

Через несколько часов ротационные машины отпечатали три миллиона листовок «Смоленского воззвания».

Так же быстро и четко они были разосланы и распространены.

И, как и было предусмотрено, самолеты «сбились с курса» и, вопреки строжайшему предписанию Розенберга, сбросили листовки не только по ту, но и по эту сторону фронта. В Смоленске текст воззвания был перепечатан одной из местных типографий и тоже распространен. С молниеносной быстротой расходилось известие «о новом политическом курсе».

«Сухопутные и военно-воздушные силы в течение месяцев нетерпеливо ждали, что высшее политическое руководство примет решение в этом смысле, — отмечает В. Штрик-Штрикфельдт. — Теперь они хотели использовать все возможности, без оглядки на близорукие ограничения из Берлина. Фронтовые части сами, без нашего участия, заботились о как можно более широком распространении воззвания. То же делали и тыловые дивизии, надеявшиеся ослабить этим деятельность партизан. Но самым важным было то, что миллионы русских людей обрели новую надежду».

Может быть, в «пробивании» Смоленского воззвания и была заслуга доктора Р., но, несомненно, что главное влияние на Розенберга и прочих высокопоставленных вождей Рейха оказала Сталинградская битва. Ведь судьба Смоленского воззвания решилась за несколько недель до капитуляции окруженной армии Паулюса.

Сохранилась фотография.

Темноволосый худощавый человек в роговых очках обходит строй дабендорфских курсантов.

Рука вскинута вверх в фашистском приветствии, но не расправлена, а согнута в локте. В результате — что-то среднее между фашистским «Зиг хайль» и русским отданием чести.

Словно к одному еще не привык, от другого успел отвыкнуть.

Вид если и не штатский, то какой-то демобилизованный. Это подчеркнуто формой.

Власов на фотографиях — в простом, военного покроя с широкими обшлагами мундире цвета хаки. Никаких знаков отличия и наград. Даже пуговицы — невоенного образца.

Только на брюках — генеральские лампасы.

Вот этот больше похожий на учителя или бухгалтера человек и объявил Сталина врагом народа, а русских людей призвал вставать на борьбу с большевизмом, повернуть оружие против своих угнетателей.

В. Штрик-Штрикфельдт говорит, что «воззвание Русского комитета в Смоленске имело необычайный успех, в особенности на среднем и северном участках фронта. Дивизии групп армий „Центр“ и „Север“ доносили о росте числа перебежчиков».

Насколько верно это свидетельство и чего здесь больше: истины или желания поверить, что это истина, — судить трудно. Тем не менее после необходимой обработки, которая проводилась сотрудниками «Вермахт пропаганды», перебежчики оформлялись в соответствующем духе, и среди немецкого генералитета действующей армии укреплялось мнение о не обыкновенном влиянии генерала Власова на советских солдат. Обман этот совершался руководством «Вермахт пропаганды», разумеется, во имя Германии, но насколько это соответствовало интересам Германии — вопрос.

Если и росло влияние Власова, то пока только среди самих немцев.

В феврале 1943 года Штаб группы армий «Центр» пригласил Власова на фронт.

Поездку эту санкционировал сам фельдмаршал фон Клюге.

В конце апреля состоится еще одно турне генерала Власова, теперь уже по приглашению фельдмаршала фон Кюхлера в армейскую группу «Север».

Первое свое турне по маршруту Белосток — Минск — Смоленск Андрей Андреевич Власов совершил в сопровождении начальника немецкой разведки Центрального фронта, подполковника Владимира Шубута и бывшего начальника лагеря для военнопленных в Виннице, «американского» немца, капитана Петерсона.

«Выразительное лицо Власова было отмечено довольно грубыми, но волевыми характерными чертами. Говорил он глубоким басом и носил внушительные очки в роговой оправе. Власов был безупречным артистом и обладал невероятным шармом, который, однако, не был природным, а скорее приобретенным. Как и у многих русских, в нем действовал ярко выраженный инстинкт, который выручал его в неожиданных жизненных ситуациях. По существу, он был большим педантом. Любовь к порядку, связанная с энергией, объясняла — почему немцы ему импонировали. Поэтому Власов был в состоянии разрешить ряд проблем с немецкой педантичностью. При этом он не стеснялся в выборе средств и бывал по-русски деспотичен».

Сергей Фрелих, который частенько заменял Власову переводчика, отмечал также, что генерал умел сразу почувствовать сущность обсуждаемого вопроса и в результате собеседники быстро воодушевлялись и усваивали его идеи.