Николай Григорьев - Двенадцать поленьев

Командир полка вызвал сержанта Русакова и долго в изумлении глядел на него.

— Это невероятно... — заговорил он наконец. — Ночью, в тряской тележке... скорчившись под брезентом... Сложнейшее электрическое устройство — и вы наугад... Да какие же у вас умные пальцы, сержант! Руки золотые!

Командир полка привлёк к себе Русакова, и они обнялись.

А вскоре на груди радиста красовался орден Красной Звезды.

Мальчики повеселели.

— Вот это да!.. Ну и здорово!.. Ему и оружия не надо... Ну да, только бы мешало оружие!

Потом Алёша сказал:

— Вот бы поглядеть на эти руки...

И Саша вслед за ним:

— Вот бы...

Я взял отложенную газету.

— Кажется, — говорю, — вам повезло, мальчики... До сих пор я не знал, жив ли сержант Русаков, чем для него кончилась война... Но вот...

Я развернул газету:

— «...Последние известия. Москва. Кремль. Состоялась сессия Верховного Совета СССР. Приняты важные государственные законы, и депутаты разъехались по своим родным городам и сёлам.

Возвратились с сессии и ленинградцы. Среди них...»

Слушайте, ребята: «...депутат Верховного Совета, Герой Социалистического Труда Николай Николаевич Русаков».

Алёша:

— Депутат — это значит государством управляет? Ведь у Верховного Совета, ты говорил, вся власть в стране?

— Запомнил? Молодец... А ты, Саша, вижу, чем-то недоволен? Почему отвернулся?

Мальчик — со вздохом:

— А тогда и ходить к Русакову нечего. Вон он какой важный стал.

Алёша рассмеялся:

— Эх ты, даже Конституции не знаешь. А ещё второклассник!

— А ты, — говорю, — Алёша, не потешайся над товарищем. Знаешь, так объясни.

— Конечно, знаю. Депутат у нас — избранник народа. Поэтому к нему может каждый-каждый прийти, и он должен о каждом позаботиться. Вот как! А не то что...

Саша подумал и сказал:

— Всё равно уже не те руки у Русакова. При такой должности изнежились. Нечего и глядеть.

Тут Алёша — вот вьюн! — под мышку мне — и к газете. Уткнулся в напечатанное и дочитал раньше меня:

— «...Депутат Русаков, рабочий завода «Электросила». — Таким же винтом — обратно: — Русаков — рабочий! С «Электросилы». Ударник коммунистического труда!.. Понял?

Кончилось тем, что оба запросились на завод.

— Деда, это можно? Пожалуйста!

Дверь. За дверью — аквариум.

А какие рыбки нарядные!

— Смотрите, смотрите, у этой хвост как из кружева!

А сама с брюшка розовая, а со спинки — красно-золотистая... у нас и в детском саду такой не было!

Чёрные рыбки, жёлтые, зеленоватые или совсем прозрачные так и шныряют весёлыми стайками.

Забавляясь аквариумом, ребята словно забыли, где мы находимся.

— Ну, теперь на завод пойдём, — сказал Алёша.— Ты же обещал.

— А мы, — говорю, — уже пришли. Ведь только что вам вывеску показывал над воротами: «Электросила». Ай-яй, повнимательнее надо, ребята. Ведь мы на заводе.

— На заво-оде?.. — протянул Саша, делая большие глаза. — Но ведь на заводах дымно и...

— И грязно, хотел ты сказать?.. Но это было когда-то. А сейчас — посмотри хотя бы на пол здесь, в цехе.

Саша глянул вниз перед собой и покраснел: на вымытом чистом полу стоит мальчик в грязных башмаках, поленился дома взять сапожную щётку.

Теперь он старается спрятать ногу за ногу.

Я делаю вид, что не замечаю, как ему стыдно. Зачем обижать? Он и сам не рад своей оплошности.

Беру мальчиков за руки.

— Теперь, — говорю, — идёмте к Русакову.

Мы шагаем по цеху.

Слышится мерное постукивание, шелест, гудение... Звуки всё отчётливее: мы приближаемся к станкам.

Мальчики рвутся вперёд, но я придерживаю их за руки.

— Осмотритесь, — говорю, — вы же в первый раз на заводе. А то бегом, бегом — ничего и не запомните.

Остановились.

Объясняю ребятам, какие перед нами станки. Вот этот, длинный и низкий, — токарный; этот — у него будто воротца над корпусом — строгальный. Тот — в виде башенки — фрезерный. А подальше — сверловочный...

— А они красивые... — говорит Алёша, склонив голову набок и прищуриваясь на корпуса станков. — Немножко зеленоватые, немножко голубоватые, немножко желтоватые...

Подсказываю:

— Это салатный цвет.

И объясняю, что красить так станки посоветовали наши учёные. Рабочим понравилось. В самом деле: цвет ласковый, приятно смотреть, не утомляются глаза. А глаза не устают — тут и работа спорится.

У станков рабочие. Каждый делает своё дело.

Алёша потянул меня за руку. Шепчет:

— Который из них Русаков?

Я вглядываюсь в лица рабочих. Стараюсь узнать Николая Николаевича.

Вспоминаю, как во время войны я услышал о подвиге радиста. А потом и самого увидел. Было это на каком-то — уже не помню — совещании, где лучшие люди армии делились боевым опытом... Узнай-ка человека после короткой и единственной встречи! Да ещё через четверть века...

Я за это время состарился, но ведь и он не остался молодым: лицо уже не то.

— Ну, который же? — настаивает Алёша. — Покажи!

А я могу только плечами пожать.

— Тогда я сам! — срывается он с места. — Который высокий и у которого волосы как у меня... Можно?

— Только не беги, спокойнее.

— И я! — попросился Саша.

Алёша подошёл к станкам с левого края, Саша — с правого.

Стою. Жду, что принесёт эта ребячья разведка.

Первым обратно примчался Саша. Вприпрыжку — да на радостях и остановиться не в силах.

— А там, — кричит, — кнопки! На станках кнопки! Нажмут, и — джик! — режет железо. Нажмут — и стоп станок! Кнопки, кнопки, кнопки, кнопки!

Едва успокоил его.

— Ну, отдышался? — говорю. — Теперь слушай.

Всякая вещь хороша на своём месте. В далёкую старину, ты знаешь, заводами в России владели капиталисты.

— Это было, — вставил Саша, — до Октябрьской революции.

— Совершенно верно. Станки в ту пору были грубые, неуклюжие и опасные для работы. Чтобы привести такой станок в действие, рабочий наваливался на рычаг. А рычаг — как лом или как оглобля. Навалится, толкнёт что есть силы... Ух!.. Наконец-то загремел, забрякал станок.

Надрывались рабочие у станков, делались калеками.

А капиталист их за людей не считал. «Изувечился? Сам виноват — иди прочь с завода!»

И ставил к станку другого.

Капиталисту и станка было не жалко: «Пусть себе гремит, пока не развалится. Так-то выгоднее, чем покупать новый!»

Я беру Сашу за плечи и поворачиваю к станкам.

— А погляди, — говорю, — на наши. Удобные, красивые. И у рабочего под руками, конечно, кнопки. Но эти кнопки не заменяют человека, а помогают ему в труде.

Так мы беседовали с Сашей, пока не прибежал из разведки Алёша.

Радостный и взволнованный, он объявил: