Георгий Николов - Зной прошлого

Шеф бургасской полиции прекрасно понимал, какого масштаба партийный деятель попал к нему в руки. Поэтому по его приказу, задолго до окончания следствия, еще не окрепший от полученных ран Димитр Илиев был отправлен в Софию. Здесь бесстрашный коммунист и пламенный патриот Димитр Илиев был расстрелян 26 июня 1942 года. Его гибель окончательно разоблачила полицейского агента Пройкова.

Настроение у всех было тогда подавленное. Собрались на заседание, чтобы решить важные вопросы, но никто не торопился взять слово. Сидели в затемненной комнате, беспрерывно курили и молчали.

— Что будем делать? — нарушил наконец молчание человек с тронутыми сединой волосами.

— Вот ты и решай, — откликнулся крепыш с пышными черными усами. — Разве Пройков не был твоим любимцем?

— Ты что, и меня врагом считаешь? Да, я верил ему, как верили и все остальные товарищи.

— Еще в тридцать восьмом, когда исчезли партийные деньги, стало ясно, что он нечестный человек. Многие хотели тогда убрать его с поста секретаря окружного комитета РМС. Ты был одним из тех, кто защищал его.

— Тогда были лишь подозрения, — перебил седой. — Доказательств, что он причастен к пропаже денег, не было. И уж тем более никто не предполагал, что он враг.

— Поздно винить друг друга, — оборвал их радиотехник. — Все мы виновны, что проглядели предателя. Главное сейчас — решить, как спасти окружную организацию от разгрома.

— Что тут решать, — откликнулся один из присутствующих. — Влепить ему пулю — и делу конец. Это единственный выход.

— И я такого же мнения, — поддержал его другой. — Пройков знает слишком многих коммунистов в округе. Если не ликвидируем его — не избежать новых провалов.

— Это самое простое решение, — вновь вмешался седой. — Ликвидируем его, а дальше что? У Мандрова наверняка есть списки, начнутся аресты. Хотите повторения апрельских событий? Все, чего нам удалось добиться, рухнет разом. Конечно, Пройков заслуживает пули, но сейчас его казнь может лишь повредить. Надо найти другое решение. Какое — я и сам не знаю.

— Ты вновь его защищаешь? — взорвался крепыш с черными усами. — Похоже, среди нас есть и другие пройковы!

— Прекратите, товарищи, — вмещался радиотехник. — Так мы ни к чему не придем. Вот что я предлагаю: пусть Пройков останется секретарем окружного комитета.

— Что? И ты туда же? — задохнулся от возмущения усатый. — Да куда я попал?!

— К своим, — тихо ответил радиотехник. — К своим…

— Ничего не понимаю. Оставить Пройкова секретарем?! Да ты отдаешь себе отчет в том, что предлагаешь?

— На мой взгляд, другого выхода нет. Не мне вас учить, я тут самый молодой, но поймите, это единственно правильный путь. В «комитете» Пройкова оставим товарищей, которым он полностью доверяет. Поручим им сложную задачу: создать в «комитете» обстановку развала, подозрительности, недоверия друг к другу, что приведет в дальнейшем к его самороспуску. Тем временем истинный комитет, состав которого мы выберем сегодня, примет на себя руководство окружной партийной организацией. Уведомим Центральный Комитет, чтобы держал связь только с нами, предупредим околийские организации. Когда «комитет» Пройкова перестанет существовать, входившие в него товарищи снова будут привлечены к работе. Вот вкратце, что я предлагаю. Если согласны — поддержите меня. Если не согласны — предложите что-нибудь более разумное. Мандров и Косю Владев оказались умнее нас. Теперь нам необходимо перехитрить их.

Радиотехник сел на свое место, не решаясь взглянуть товарищам в глаза. Предложенная идея родилась внезапно, не была обдумана в деталях и таила много опасностей. Поверят ли ему сейчас, когда в комнате царят растерянность и недоверие, или причислят и его самого к группе провокатора? Члены комитета молчали. Все они не были новичками в нелегальной борьбе, но даже многолетний опыт подпольной работы не мог подсказать им, как правильно поступить в этой сложной ситуации. Какое принять решение? Собравшиеся чувствовали, что радиотехник подсказал смелый ход, о котором никто другой из них не подумал. Но в то же время слишком велик был риск, совершенно непредсказуем дальнейший ход событий. Как, например, убедить коммунистов верить именно им, а не Пройкову? Ведь с ним остаются старые партийные активисты, пользующиеся авторитетом в пароде. Взять хотя бы этого, в сорок лет убеленного сединой человека, только что вернувшегося из лагеря. Сколько раз шагал он в первых рядах демонстрантов, сколько ночей провел в камере полицейского участка, куда власти спешили его упрятать под 1 Мая или на время выборов! Но как тянулись к нему простые труженики, с какой верой слушали его рассказы о новой жизни, которая будет у нас после победы.

— Апостолов прав, — вновь первым прервал молчание седоволосый. — Думаю, надо принять его предложение.

— Предложение дельное, — согласился человек с черными усами. — А раз идея его, то ему и быть секретарем нового окружного комитета. Ну а мы его поддержим. Лишь бы все получилось, как задумали.

Через месяц-другой «комитет» Пройкова перестал существовать.

Шеф бургасской полиции Соларов чувствовал, что его лучший агент вышел из игры. Не оправдалась и надежда использовать Пройкова вне Бургаса. Попытки внедрить его в Ямболскую, а затем и в Сливенскую партийные организации закончились полным провалом. В Сливене Пройков рассчитывал на поддержку служившего солдатом в местном гарнизоне Йовчо Петрова, которого провокатор знал как одного из руководителей Бургасской ремсистской организации. Но Йовчо и его товарищи были вовремя предупреждены, и миссия Пройкова не удалась. В конце концов он был послан штатным полицейским далеко от родных мест. После победы революции он был арестован и народный суд воздал ему по заслугам.

Соларову и Мандрову было ясно, что их перехитрили, но, кто это сделал, они не знали. Лишь весной 1942 года им стала известна роль, которую сыграл в крушении их планов Георгий Апостолов, совсем еще молодой человек, не достигший и тридцати лет. Вскоре его мобилизовали в армию и отправили в Западную Фракию, подальше от Бургаса. Вслед за ним был послан человек с заданием организовать убийство молодого коммуниста. Прошло совсем немного времени, и в город привезли гроб с телом Георгия Апостолова. «Погиб при автомобильной катастрофе, — объяснили близким сопровождавшие гроб военные. — Тело сильно обезображено, так что открывать гроб запрещено. К тому же это произошло уже давно». Но родители решительно заявили: «Похороним так, как считаем нужным». Когда сняли крышку гроба, все стало ясно: на теле «погибшего в автомобильной катастрофе» не было никаких следов травм. Лишь в груди зияли две огнестрельные раны.