Георгий Николов - Зной прошлого

Никто не отозвался. К тому же лицо Дика было обезображено выстрелами в упор.

— Отвезем его в Бата, — предложил поручик. — Там наверняка кто-нибудь его опознает. Волосы у убитого и у того солдата, фотографию которого нам показывали, очень похожи.

Тело убитого на запряженной волами телеге отвезли в село Бата и положили для всеобщего обозрения во дворе школы. Жители села сразу же признали Дика по на редкость густой шевелюре.

В тот же день другой группой пограничников из карательного батальона капитана Николова был схвачен раненный в бою у Симовой кошары Панди Неделчев, которого безуспешно разыскивал Дик. Арестованного отвезли в штаб жандармерии в Бургас, и позднее он был вместе с другими патриотами расстрелян фашистскими палачами неподалеку от села Топчийско.

Когда я посетил место гибели Дика, вокруг, как и в тот день, стояли густые хлеба с налившимися колосьями. Не сохранились лишь межи, делившие прежде эти поля на лоскутные нивы. Исчезли и развесистые груши, в кронах которых скрывались наблюдатели поручика Григорова. Не было видно и жнецов, хотя стояла самая пора уборки хлебов. Вместо них вдали двигались комбайны. Их мерный рокот напоминал отголоски далекой грозы. Невольно вспомнилось мне, как отец капитана Николова умолял Народный суд пощадить его сына. «Мой сын не сделал ничего худого, — убеждал он судей. — Подумаешь, ударил несколько раз арестованных».

Но нет, не только рукоприкладством грешил командир карательного батальона — слишком много патриотов погибло в результате чрезмерно активной деятельности этого верного прислужника монархо-фашистской власти.

…Через несколько дней после победы революции 9 Сентября в витрине одного из бургасских магазинов появилась увеличенная фотография матроса, а под ней подпись: «Вылко Пушков, моряк-партизан. Тех, кто знает что-либо о нем, просим сообщить». Люди останавливались, вглядывались в красивое молодое лицо, затем как-то робко, словно бы извиняясь перед стоящими около витрины родственниками Вылко за то, что ничем не могут им помочь, пожимали плечами и молча отходили. Очень часто здесь, тяжело опершись о стену, подолгу стояла и мать пропавшего матроса. Она все еще надеялась, что кто-нибудь принесет ей добрую весть о сыне.

Но проходили месяцы, а узнать что-нибудь о судьбе Вылко Пушкова так и не удавалось. Отшумели праздничные дни и бурные манифестации. Революция все глубже входила в рабочие будни и повседневные дела нашего народа. С фотографии в витрине моряк по-прежнему наблюдал за спешащими по улице людьми. Мало кто теперь останавливался надолго у витрины; чаще прохожие, лишь мельком взглянув на нее, проходили мимо. Все понимали, что раз фотография до сих пор выставлена за стеклом, значит, ничего нового узнать о матросе не удалось, будто Вылко Пушков мог исчезнуть бесследно.

Лишь в конце года органы новой власти раскрыли еще одно преступление фашистов. В результате расследования подтвердилась информация, содержавшаяся в анонимном письме. Автором его был, по всей видимости, один из бывших солдат пограничной роты поручика Велчева. В июне 1944 года эта рота размещалась в селе Атанасово, ставшем ныне одним из кварталов Бургаса. В письме сообщалось следующее: «Разыскиваемый моряк Пушков был убит неподалеку от линии железной дороги к востоку от Бургаса. Его застрелил Димитр Бозков из села Харманли».

…Оторвавшись от отряда и оказавшись в одиночестве, Вылко Пушков несколько дней скитался в горах, а затем решил пробираться в Бургас. К утру 27 июня, избегая населенных мест и удачно обходя многочисленные засады, он добрался до местности Кюшето, неподалеку от села Сарафово, откуда до Бургаса было уже рукой подать. Здесь он решил дождаться темноты, так как на находящемся поблизости аэродроме размещалась рота охраны и днем опасность нарваться на патруль была слишком велика.

После полудня Пушкова заметили двое жителей Сарафово Крыстю Стефанов и Крыстю Узунов, однако он сумел сохранить самообладание и притворился измученным жарой человеком, отыскавшим наконец укромное место, чтобы отдохнуть в тени.

Крыстю Стефанова не зря считали в селе верным прислужником фашистских властей: увидев незнакомого человека, он не мог пройти мимо, не выяснив, кто тот, откуда и куда направляется.

— Сам-то откуда будешь, парень? — спросил дотошный крестьянин у Пушкова.

— С шахты «Черное море», — неохотно ответил партизан, всем своим видом показывая, что не очень расположен к беседе.

— Ну а если ты с шахты, так что делаешь здесь? — не унимался Стефанов.

— Иду на солеварню, думаю там поступить на работу.

— Крыстю, ну что ты пристал к человеку, оставь его с миром, — пытался вмешаться Узунов.

— Не лезь не в свое дело, — оборвал его Стефанов. — А ты, парень, предъяви-ка свою личную карту.

Пушков понял, что дело принимает весьма неприятный оборот и надо найти какой-то выход. Но какой? Не стрелять же в этих случайно оказавшихся на его пути людей? И тогда Вылко решил просто напугать их. Другого выхода не было.

— Сейчас покажу тебе личную карту, — спокойно ответил Вылко и, неожиданно выхватив пистолет из кармана, наставил его на крестьян. — Ну а теперь я буду задавать вопросы. Отвечайте, есть ли посты возле солеварни?

— Не знаем, — торопливо ответили испуганные крестьяне.

— Ступайте тогда своей дорогой и никому ни слова о нашей встрече, — примирительно сказал Пушков.

Крестьяне только того и ждали: боязливо оглядываясь, они заторопились прочь и вскоре исчезли вдали. Однако Пушков не исключал возможности, что крестьяне тут же донесут на него властям, и поэтому решил, что ему необходимо как можно скорее проскочить узкий перешеек между морем и соленым болотом. В случае погони, преодолев это опасное место, он мог бы затаиться до темноты в каком-нибудь винограднике или в несжатой пшенице. Добравшись до канала, соединяющего море и болото, Пушков встретил другого жителя Сарафово Христо Хицкова. «Я ничего плохого ему не сделал, — рассказывал спустя годы Хицков. — Дал хлеба и воды, затем показал путь, как быстрее добраться до Бургаса. Не спрашивал его ни кто он, ни откуда, ни куда направляется».

Покинув опасное место, Пушков затаился в каком-то винограднике и решил дождаться темноты.

Расставшись с партизаном, Крыстю Узунов целый день работал на своем поле, никому и словом не обмолвившись о встрече. По-другому повел себя Крыстю Стефанов: забыв про обещание молчать, он тут же отправился на аэродром и сообщил о подозрительной встрече командиру роты охраны поручику Атанасову. Но тот не придал особого значения принесенным не в меру ретивым крестьянином сведениям. Не встретив должной поддержки от командира роты охраны, Стефанов помчался в Сарафово и доложил обо всем кметскому наместнику Маджарову. Через полчаса они уже вдвоем стаяли перед поручиком Атанасовым. Теперь сведения исходили от официального, наделенного властью лица, и поручик вынужден был принять меры. В роте тут же объявили тревогу, и солдаты были посланы прочесывать местность в районе солеварни. Там они узнали от Хицкова, что какой-то незнакомец прошел в сторону Бургаса. Преследователи устремились в погоню…