Георгий Николов - Зной прошлого

Сообщение о появлении партизана поблизости от Бургаса поступило и в штаб пограничного батальона. Поручику Начеву было приказано немедленно прочесать виноградники от села Атанасово вплоть до морского побережья. Рота под его командованием тщательно обыскала весь указанный район, но никого так и не обнаружила. Вскоре цепь пограничников встретилась с шедшей ей навстречу цепью солдат из роты охраны аэродрома. Поручик Атанасов тут же скомандовал отбой и, собрав своих солдат, увел их в сторону аэродрома. Поручик Начев приказал вторично обыскать местность, но и на этот раз никого не нашли. Пограничники уже готовились выступить в обратный путь, когда рядовой Бозков по собственной инициативе направился к расположенному поблизости участку нескошенной пшеницы.

— Вернись в строй, Бозков, — приказал командир взвода Муртанков.

— Это поле еще не проверено, — ответил мечтавший о награде пограничник, продолжая шагать среди густой пшеницы.

Командир взвода не успел отдать приказ во второй раз — неожиданно Бозков вскинул винтовку, и над полем разнеслись два выстрела. Случилось это около четырех часов дня 27 июня 1944 года…

— Ротный приказал не зарывать его! — еще издали крикнул вернувшийся к месту гибели Пушкова его убийца Бозков. — Приедет комиссия, будут разбираться, кто он такой.

— Да мы уж его забыли, — ответил один из пограничников.

— Приказано вырыть его. К семи часам приедет комиссия из жандармерии. Так что в вашем распоряжении один час.

— Наверное, награду получишь, Бозков, — завистливо вздохнул кто-то.

— Поручик мне уже выдал пятьсот левов из его денег, — ухмыльнулся довольный убийца, кивнув головой на свежий холмик. — Говорит, что еще и отпуск мне дадут.

К семи вечера приехала комиссия из жандармерии во главе с Чушкиным. С собой жандармы привезли схваченного ранее партизана Йордана Петкова из Каблешково.

— Кто такой? — спросил Чушкин, указывая на труп Пушкова.

— Не знаю, — ответил Йордан.

— Дайте ему воды, пусть обмоет лицо мертвому, — распорядился Чушкин. — Может быть, тогда узнает.

Под угрозой расстрела жандармы заставили Йордана обмыть водой обезображенное пулей лицо убитого партизана.

— Кто такой? В последний раз тебя спрашиваю! — бесновался Чушкин, размахивая пистолетом перед лицом Йордана.

— В отряде его знали как Пушкова, — ответил Йордан Петков. — Он был моряком, служил раньше на посту береговой охраны. Больше ничего не знаю.

— Закопайте его, — приказал Чушкин жандармам, но затем, взглянув на Йордана, передумал: — Нет, пусть лучше он сам зароет своего дружка.

— Это право того, кто его убил, — спокойно ответил Йордан.

Все повернулись к Бозкову. Но разве пристало «герою» заниматься подобным делом? Тогда жандармы попытались силой заставить Йордана взяться за лопату. Однако мужественный партизан категорически отказался помогать палачам…

— Вы почему его так мелко зарыли? — распекал по телефону своих подчиненных командир батальона. — Завтра его выроют пахари, и снова занимайся с ним. А ведь сами знаете, что все должно быть сохранено в тайне. Срочно пошлите людей, чтобы закопали мертвого на глубину не менее полутора метров. И сверху пусть замаскируют могилу так, чтобы ничего нельзя было заподозрить.

В третий раз пришлось фашистским палачам хоронить тело убитого патриота…

В конце декабря 1944 года фотография Пушкова исчезла с витрины на главной улице. Она была выставлена в фойе Торговой палаты рядом со снимками его погибших товарищей.

В то время в здании Торговой палаты уже начались первые заседания Народного суда.

Утром 20 июня майор Димитров сообщил генералу Младенову о полученных от командиров частей донесениях. Теперь у командира дивизии имелось полное представление о бое у Симовой кошары, и он в который уже раз убедился в полной военной безграмотности жандармских офицеров. Отряд был обнаружен 18 июня, весь день 19 июня шел бой, но к утру партизанам удалось скрытно оторваться от правительственных войск. На что рассчитывали жандармы, не сообщив тотчас в штаб дивизии о появлении отряда? Ведь это задача его, армейского генерала, так организовать взаимодействие сил армии, жандармерии и полиции и так повести атаку, чтобы никому из партизан не удалось выскользнуть из железного кольца окружения. И весьма предусмотрительным оказалось его распоряжение о переброске нескольких подразделений именно в тот район, потому что как раз там он и ждал появления отряда. А эти самонадеянные жандармы лишь спугнули партизан и упустили их, не сумев даже как следует организовать преследование. Единственное, что удалось жандармам, так это ввести в заблуждение и армейских офицеров. Основываясь на данных жандармской разведки, войска блокировали обширный лесной массив, а в это время партизаны укрылись на небольшом холме, едва покрытом чахлым кустарником. Мимо этого холма преследователи прошли, не обратив на него никакого внимания. Да и кому придет в голову скрываться в этом кустарнике, когда вокруг, докуда хватает глаз, простираются обширные леса? В итоге блокада оказалась безрезультатной, партизаны перехитрили преследователей и бесследно исчезли. Так что у генерала были все основания для раздражения, когда он сердито спрашивал:

— Ну так где же все-таки партизаны, майор Димитров? Как закончился бой, я знаю. Не знаю другого: где сейчас находится отряд? — Затем генерал взглянул на сидящего рядом Мандрова и продолжил: — Никудышные офицеры эти ваши жандармские командиры, господин Мандров. Умеют только жечь, арестовывать и убивать, но больше ни на что не годятся.

— Почему «ваши», господин генерал? — спокойно переспросил Мандров. — Наше место в иерархии за ними. Должен сказать, что и штаб несет определенную долю вины. Еще в десять утра было известно о бое с партизанами, но ваши помощники до самого вечера не могли организовать переброску дополнительных сил. Войска стали прибывать туда уже затемно.

— Вы находитесь здесь, господин Мандров, не для того, чтобы учить меня военному делу, — недовольно прервал его генерал, — а чтобы предоставлять мне полную информацию о противнике, собранную вашими людьми. Но до сих пор я не получил от вас никаких существенных сведений. Во время совещаний вы лишь что-то пишете или подсчитываете, а вот предложить что-нибудь дельное — этого от вас не дождешься.

— Люблю математику, господин генерал, — ответил Мандров. — Если бы жизнь не сделала меня полицейским, математика стала бы моей профессией. Да и сейчас, когда нет особых дел, упражняюсь, решаю уравнения.

— Считаете, что у вас здесь нет более важной работы?

— Видите ли, господин генерал, я несу ответственность за борьбу против коммунистов и их союзников по Отечественному фронту во всей Бургасской области. Но вот уже около месяца я неотлучно нахожусь при штабе, состою, так сказать, в вашей свите и ничего не знаю о реальном положении дел в области. Так что, откуда я могу получать информацию, которую вы ждете от меня?