Поль Сидиропуло - Костры на башнях

Крепко посеребрились некогда густые черные волосы Тариэла Автандиловича Хачури, однако немало привлекательного появилось в его внешности — еще симпатичнее стало его слегка округлившееся смуглое лицо.

Многие старшеклассники принимали участие в строительстве сооружения. Тут же, вокруг памятника, решено было разбить сквер, учащиеся сажали молодые деревца. Каждый день приходил на строительную площадку и директор школы Азамат Рамазанович Татарханов — брал в руки лопату, помогал ребятам. Волосы, такие же длинные и, как прежде, спадающие на лоб, поредели и поседели, смуглое осунувшееся лицо отливало нездоровой желтизной. Его долговязая фигура возвышалась над учащимися, вместе с которыми он трудился и время от времени давал им указания.

Карл Карстен подошел к Татарханову поближе, чтобы лучше рассмотреть его. Тот смутился, по лицу его поползли красные пятна, он прекратил орудовать лопатой.

— Здравствуйте… Добро пожаловать… — вымученно улыбнулся гостю, не в силах справиться с волнением.

Карл Карстен упорно молчал, будто ничего не слышал, и хмурился, не отводя от него напряженно-вопрошающего взгляда.

Подошел Соколов.

— Карл Карстен, наш гость, — знакомил Виктор Алексеевич, — знаменитый альпинист. Прибыл к нам из Берлина. Врач, лечит спортсменов. И хорошо лечит, — уточнил он. — Бывал здесь и до войны, и во время… А это — Азамат Рамазанович, директор нашей средней школы…

— Очень приятно. — Татарханов поспешно протянул гостю руку, но остановился в замешательстве, побледнел: Карл Карстен не подал ему руки.

Азамат Рамазанович неловко переступил с ноги на ногу, почесал пальцем отметину на щеке, точно глубокую морщину. На бледном лице застыла странная, вымученная улыбка, похожая на оскал.

— Пора отправляться на обед! — излишне торжественно объявил Соколов, чтобы загладить непонятный поступок гостя и разрядить обстановку.

Они сели в машину. Карл Карстен с Соколовым на заднем сиденье, Хачури — впереди, рядом с Махаром Зангиевым. «Волга» плавно отъехала. Карстен сумрачно смотрел перед собой, собирался с мыслями. Все молчали в неловкости.

— Не понятно, — заговорил наконец Карл, строго глядя перед собой. — Как можно такое простить?! Это же — он. Он! Я его сразу узнал.

— Кто — он? — переспросил Соколов.

— Как кто? Тот тип, что приносил в комендатуру списки… Выдавал людей!

— Ты, наверное, ошибся, Карл. — Виктор Алексеевич уже догадался, чем вызвано столь странное поведение Карстена. — Обознался. То был его дядька. Мы потом разобрались…

— Нет, Виктор! Я не обознался, — жарко и убежденно возразил Карл Карстен. — Это был не дядька. Нет. А именно он. Он! Он! Понимаешь?!

— Все теперь сходится, — сказал Хачури.

Все эти дни из головы Тариэла не выходил странный рассказ сына, солиста ансамбля песни и пляски, возвратившегося с зарубежных гастролей.

Было это в Западном Берлине. Молодые солисты стояли у служебного входа в концертный зал, до начала выступления оставалось еще немало времени. И тут к ним подошел пожилой смуглый мужчина.

— Здравствуйте, молодые люди, — обратился он к ним, всем своим видом подчеркивая, что чрезвычайно рад этой случайной встрече. — Вы, как я понял, из ансамбля. Приехали, значит, с Кавказа?

— Да, с Кавказа.

Парни оживились, внимательно посмотрели на худого высокого незнакомца со старческими мешками под глазами.

— Было время, молодые люди, — сказал он, не скрывая сожаления, — и я жил на Кавказе. Фамилия наша, Татархановых, была знаменитой…

— А где именно вы жили?

— В Тбилиси, во Владикавказе, в Пятигорске, в Нальчике, Сухуми, Сочи… Да где хотел! — кичливо ронял незнакомец, полагая, что перечислением курортных городов Северного Кавказа и Закавказья сможет дать понять молодым людям то, как он жил, что мог себе позволить. — Ничего мне не стоило совершить любой вояж, — добавил он, довольный тем, что ввел артистов в короткое замешательство. — Такая у меня была жизнь. Все мог себе позволить.

— Почему же не возвращаетесь на родину?

Незнакомец почувствовал в вопросе молодого солиста едва прикрытую насмешку.

— Дорога мне заказана. — Он сердился, несмотря на то что пытался это скрыть от парней, на смуглом морщинистом лбу выступил пот. — Грехов много…

— Неужели так много, что не простят?

— Достаточно, — бросил пожилой мужчина с слегка заметным вызовом, словно намеревался подчеркнуть, что он нисколько не стесняется своего прошлого и нисколько не сожалеет о совершенном — ему есть чем похвастаться. — Хотя некоторым моим соотечественникам удалось выйти из воды сухими. И по сей день живут там, на Кавказе, тихо, мирно, и никто их не тревожит.

Парни снова, как по команде, переглянулись.

— Есть такие, есть. — Незнакомец, казалось бы, заигрывал с парнями, которых вроде бы легко было обмануть или запугать.

— Вот видите, не называете…

— А что их мне жалеть. Аллах им судья, — недовольно заговорил пожилой мужчина. — Приходите ко мне, там и поговорим. А я вам кое-что приготовлю, — таинственно предложил он, полагая, что иначе парни не придут. — С утра вы, пожалуй, свободны. Вот и приходите часам к десяти. Живу я на Эбнерштрассе. Место довольно известное. Дом наш все знают. Встречу вас под большими часами. И скверик там неподалеку.

Парни колебались, смущенно отводили глаза. Ни да, ни нет не говорили, точно прикидывали: стоит ли к незнакомцу идти в гости?

— Вы к нам на концерт приходите.

— Хотел. Да вот, честно говоря, билетов, оказывается, нет. Видать, идут на ваш ансамбль?

— Еще как идут. Были мы в Италии, в Испании, во Франции. Теперь вот приехали в Германию, в Берлин. И всюду билеты нарасхват.

— Чем это вы покорили степенную немецкую публику? — усмехнулся незнакомец.

— А вот приходите. Посмотрите сами, как они долго хлопают. Встают со своих мест и аплодируют. И тогда убедитесь.

Ему дали билет.

— Мы вас приглашаем.

— Ну так как вы решили? — напомнил танцорам незнакомец, перед тем как покинуть парней. — Придете?

— А почему бы не подойти?

…Пятиэтажное с балконами здание, напоминающее гостиницу, они и в самом деле нашли быстро, оно оказалось рядом с автобусной остановкой. Огромные часы, у которых договорились встретиться, показывали без пятнадцати десять.

— Успели и даже пришли чуть-чуть раньше.

Вместе с парнями прибыл к месту свидания и руководитель группы — молодой мужчина с ранними залысинами на выпуклом гладком лбу.

Незнакомца все не было.

— Что могло его задержать? Похоже, передумал, — сказал руководитель группы, не скрывая сожаления. — Как же это вы мне сразу не сказали…

— Подумали, ерунда какая-то, — чистосердечно признался один из парней, как бы выразив общее мнение. — Выеденного яйца не стоит. Потом поговорили и вдруг поняли: может быть, на самом деле важное что-то скажет? И тогда решили с вами посоветоваться.