Поль Сидиропуло - Костры на башнях

— Виктор Алексеевич! Вот так встреча. — Перед Соколовым стоял невысокий, чуть полноватый человек — бывший секретарь партийной организации комбината Карпов.

— Константин Степанович! И вы здесь?

— Просился с первых дней. Назначили политруком к ополченцам.

— Ну как тут?

— Новости неважные, если по совести… — потускнел Карпов. — Немцы движутся к Эльбрусу, вышли на южные склоны. Представляешь, противнику удалось прорвать боевые порядки одиннадцатой дивизии НКВД и ворваться в Пятигорск. Торопятся гады в Моздок, Малгобек, к грозненской нефти — сам понимаешь… А тебя, я слышал, к нам комбатом?

— Да.

— Наших горняков здесь немало. Так что снова мы вместе. На боевом теперь посту.

Вот уже с час допрашивали пленного, коренастого немецкого офицера. Он утверждал, что знает только задачу своей альпийской роты, так же соседей. Бои ведутся на эльбрусском направлении сразу несколькими подразделениями, чтобы захватить основные перевалы.

— Какие конкретно? — требовал Тимофеев.

Соколов перевел вопрос.

— Хю… тю… — попытался было произнести название пленный, но не смог выговорить.

— Хотю-тау? — подсказал Виктор.

— Яволь, да, — кивнул немец и снова стал тужиться, вспоминая еще одно название: — Ципер…

— Чипер-азау? — пришел Виктор еще раз на выручку.

— Яволь.

— Судя по всему, некоторые их подразделения движутся к вершине, — высказал Виктор свои соображения командиру дивизии.

— Спроси, что ему известно об этом? — указал на немецкого офицера Василий Сергеевич.

— Ваша задача — сопровождать группу, поднимающуюся на Эльбрус? — спросил Виктор.

— Нет, — ответил офицер. — В нашу задачу входило занять на перевале позицию. Контролировать…

— Подниматься будут другие? — продолжал выяснять Виктор.

Пленный развел руками.

— Уведите, — бросил устало Василий Сергеевич.

Немца увели. А командир дивизии смотрел перед собой в одну точку, постукивая по дощатому столу пальцами. «Быстро же расползлись фашисты, — размышлял он. — Тактика их ясна: будут рваться большими силами и поспешат захватить поскорее Главный Кавказский хребет».

Комдив Тимофеев знал: Гитлер, как только его войска подступили к предгорьям, восторженно возвестил: «Теперь Кубань стала нашей житницей». Немецкая газета «Краукер Цейтунг» в своих торопливых обещаниях пошла еще дальше, гарантируя обильные трофеи:

«В бывшей России у немцев права, о которых они никогда не смели мечтать. На немцах лежит ответственность за поведение туземцев, которые не всегда относятся к нам дружелюбно. Каждый немец внезапно стал колонизатором, начальником и господином».

«Стряпать подобное нацисты умеют, — думал Тимофеев с неприязнью. — Независимо от исхода битвы, будут трепаться, возвестят всему миру о том, что Кавказ взят. А мы и в худшем оказывались положении, да устояли, нашли в себе силы, чтобы противостоять иностранным интервентам и деникинским карателям…»

Василий Сергеевич устало поднял голову, все еще задумчиво глядя перед собой, и будто только теперь, избавившись от неотвязных мыслей, он вспомнил о Викторе.

— Как ты думаешь, — заговорил Тимофеев, — немец все сказал? Может, о главном умолчал?

— Пожалуй, сказал лишь то, что уже свершилось, — ответил Виктор не колеблясь. — Нам известно, что горнострелковые дивизии вышли на южные склоны Эльбруса. Захватили перевалы и некоторые туристические базы. Об этом он нам и рассказал. А о том, что намечается, конечно, умолчал.

— Правильно рассудил. — Тимофеев снова постучал пальцами по массивной дощатой столешнице, что-то невнятно пробормотал и уставился в дверь, за которой исчез пленный офицер. — И мне так же показалось. Немцы движутся на Эльбрус сразу несколькими группами. Почему?

Виктор понимал, что Василий Сергеевич проверял себя, свои, а не его предположения подвергает анализу. Тем не менее отвечал, слегка волнуясь:

— Одна группа, по моему разумению, выполняет отвлекающий маневр. Другая — страхует. И только третья продвигается к намеченной цели.

Виктор замолчал, хотя чувствовал, что ответил лишь наполовину.

— И какая из них выполняет основную задачу? — тотчас последовал вопрос. — Какой путь она выберет? Как ты считаешь?

Соколов помедлил с ответом, чтобы еще раз обдумать весьма сложную ситуацию и дать на этот счет безошибочный прогноз.

— Есть удобный маршрут, он проходит через высокогорное село…

— Ты имеешь в виду Ларису?

— Ее, — согласился Виктор. — Но этот маршрут менее известен зарубежным альпинистам, хотя и имеет свои преимущества. Им можно выйти к вершине более коротким путем. Думаю, немцы могли бы воспользоваться именно им.

— Пленный офицер может знать, какой маршрут предпочли немцы?

— Сомневаюсь. — Виктор пожал плечами: ему вдруг показалось, что он слишком в категорической форме высказал свою точку зрения.

Тимофеев понял и кивнул, как бы поддерживая:

— Об этом могут знать лишь немногие, узкий круг лиц. Что слышно из «Октябрьской»?

— Пока молчат. Никаких новостей.

— Неужто на немецких картах этот путь не обозначен? Сомневаюсь. Ведь наверняка зашифровали каким-нибудь кодом.

Соколов отлично понимал, что немцы не упустят возможность направить колонну туда, где ее совсем не ждут. Правда, их проводники могут не знать каких-то вспомогательных троп. Сам Виктор до войны старался вести зарубежных спортсменов более известным путем, и вовсе не потому, чтобы не посвящать иностранцев в какие-то маршрутные тайны, после одного восхождения запомнится немногое. Виктор руководствовался иными мотивами: вести иностранцев по проторенному маршруту спокойнее — безопаснее. Мало ли что может случиться в пути. На что опытный альпинист Карл Карстен и тот… Стоп! А разве он, Карстен, не может повести группу? Маршрут ему известен. Не согласится? Как сказать. За это время многое могло измениться. И не такого могли сломить фашисты.

— В тридцать девятом году здесь были немецкие альпинисты. Вполне возможно, кто-то из них ведет группу. — Виктор не решился, однако, назвать имя Карла Карстена как первого, основного кандидата в проводники: все еще не хотел в эту возможность верить.

Генерал Тимофеев хмыкнул: ему нужны были точные данные, а не предположения. Ведь сдерживать натиск немцев сразу на нескольких направлениях дивизия не могла. Что же делать?

Кто-то, казалось, заранее уведомлял немцев о том, где расположены основные городские объекты, предприятия, учреждения — именно на них сбрасывались бомбы. Горел элеватор, нефтяная база, подстанция. В городе погас свет, улицы и дома освещались заревом пожарищ.

Бомбы стали разрываться совсем рядом с домом Соколовых. Задрожал пол, яркий свет брызнул в комнату, посыпалась штукатурка с потолка, в углу на стене появилась глубокая трещина.