Юрий Мещеряков - Панджшер навсегда (сборник)

У самого дна ущелья вертолет с бортовым номером «28» выровнялся и, не снижая скорости, на бреющем пошел к пятаку зеленой поляны, обозначенной густым оранжевым дымом. На подлете к площадке он резко задрал нос, отчего в плоскость вращения лопастей ударил поток встречного воздуха, и они стали тормозным парашютом. Машина на секунду-две зависла в воздухе и плавно опустилась на шасси.

– Настоящий таксист! – Мамаев с отвисшей челюстью выглядел нелепо, но именно так и выглядит настоящее восхищение мастерством.

– Точно таксист. Запроси Ремизова, какой у него бортовой?

– Двадцать восемь.

– Так это же Карпухин! Вот это дела. Когда его успели заштопать?

Пятая рота, как растревоженный муравейник, пришла в движение. Ремизов, в чьем хозяйстве приземлилась «стрекоза», стал главным распорядителем грузооборота и главным ответственным за безопасность машины на земле, а посему два пулеметных расчета на удобных огневых позициях крутили и стволами, и головами, выискивая цели. И никаких авось… На всё про всё, пока «стрекоза» на земле, пока она беспомощна, есть две минуты, все делается очень быстро, технология почти такая же, как при пит-стопе в гонках «Формулы». Вертолетчики торопливо и беспорядочно сбрасывали на землю бумажные мешки с почтой, коробки с сигаретами. А к ним, к распахнутой двери вертолета, пригибаясь под бешеным напором воздуха, рвущегося из-под винта, солдаты тащили боевые трофеи, бросали их в салон и тут же отскакивали в сторону, давая место другим, шедшим и бегущим сзади.

Двадцать восьмой взлетел. Усачев приветственно поднял руку, когда «вертушка», закладывая вираж, проносилась мимо него, он был уверен, что этот черт Карпухин его заметил и при этом, как всегда, улыбался.

– Ремизов, принимай очередного.

Очередной новый напарник Карпухина выждал, когда ведущий наберет высоту, и тоже начал эффектное «падение» в ущелье. Две сотни пар глаз наблюдали за стремительной птицей, вот она пересекла кромку гор, вот вышла из пике, вот несется вдоль самого дна, над рекой… И тут что-то не заладилось. Железная птица не смогла загасить скорость, не зависла над поляной, не стала стрекозой. Ее шасси коснулись поверхности, но это был удар о землю, она подскочила, и, не сбавляя горизонтальной скорости, снова ударилась о землю. Под ее брюхом пронеслась поляна, посадочная площадка, дальше – только крупные прибрежные валуны.

– Что делает, что делает?

– Ему мандец…

Две сотни пар глаз, затаив дыхание, следили за развязкой. На третьем подскоке двигатели вертолета взревели, нос и плоскость вращения винта наклонились вперед, но, проскочив валуны и начав резкий взлет, он вплотную приблизился к крутому берегу реки, переходившему в горный склон.

– Ну все…

– Ему мандец, отлетался приятель.

Лопасти винта, едва не касаясь обрывистых скатов, со свистом и треском прошли над берегом, где росли деревья, напоминающие стволами наши осины. Эти деревья стояли так плотно, как овес в поле, и так же, как овес ложится под косой, самые ближние из них рухнули вниз по склону, каким-то чудом не придавив никого из солдат. «Вертушка», больше похожая теперь на обезумевшего раненого зверя, на огромной скорости неслась вдоль ущелья. Там, впереди, ущелье становилось уже, скалы – выше и отвеснее, а Шутуль делала крутой поворот.

– Господи!

– Ему мандец…

Чудес на свете не бывает… Бывает страшное напряжение воли человека и его ангела-хранителя, бывает также разумное утверждение пессимиста – мол, срок не пришел. Прямо по курсу вертолета вырастала из земли огромная, непреодолимая черная скала, о которую билась Шутуль. Натужно ревя, на форсаже, насколько хватало сил, машина начала подъем, но даже издалека чувствовалось, что сил ей не хватает, что она задыхается от нехватки кислорода. Вот вместе с набором высоты, там, где ущелье поворачивало, она вошла в левый крен и распласталась вдоль каменной стены так, что все, кто наблюдал смертельный цирк, смотрели на нее, как будто сверху, со стороны несущего винта.

– Смотри, что творит, смотри!

– Прорвался! Вот дает!

– У него получилось. Молодец! В рубашке родился.

– А что он вез?

– Что-что – сухпай и сигареты.

– Так мы завтра воюем натощак и без курева?

– А ты думал.

– Вот козел…

Следующим утром, перевалив невысокий хребет, снова спустились до самой долины, местность стала пологой. Но на всем протяжении, от самого уреза ручья до следующего хребта, а это километра два, если не больше, словно мифические великаны играли в камешки и рассыпали их на огромном пространстве. «Камешки» весом несколько тонн и размером около полутора на два метра каждый, обтесанные и обкатанные, словно они были речными или морскими, и над ними уже основательно поработала упорная и стремительная вода.

Ремизов поднял к глазам бинокль, осматривая долину. На порядочном расстоянии сквозь толстые линзы он увидел большое стадо коров, уходившее за дальние огромные валуны. Среди коров мелькали головы людей.

– Ага, пастушки, и кому же на обед вы гоните этот шашлык-машлык? – процедил он негромко сквозь зубы. – Выходит, что «духам». Здесь, в горах, кроме них больше никого нет. А мы тоже хотим мясо кушать. «Стрела»! «Стрела»! – послал он в эфир позывные управления полка. – Я – «Ворон». Прием!

– Я – «Стрела», на приеме.

– Вижу стадо коров, сопровождают двое «бородатых».

– Понял тебя. – И после короткой паузы: – Нужен «язык», займись этим.

Ремизов осмотрелся. Кого взять с собой? Надо пробежаться, а из его бойцов на высоте в три тысячи метров не все способны на этот факультативный спорт.

– Значит, так. Задача: догнать стадо, профильтровать, найти «душков», будут сопротивляться – завалим. Но один из них нам все-таки нужен живым. Со мной пойдут… – Он назвал несколько фамилий. – Идем цепью, интервал пятнадцать метров, главное: видеть соседей слева и справа. Я – в центре, за мной связист. Слева: Смирнов по самому берегу ручья, в паре с ним Аверьянов. Справа Попов и Саленко. Вещевые мешки оставить в своих взводах. Все делаем быстро. Вопросы? Смирнов?

– Я понял, я – самый левый, иду по берегу.

– Аверьянов?

– Я должен постоянно видеть Смирнова, только там такие камни…

– Должен видеть! Все, без комментариев. Саленко?

– А я что? Я со своей снайперкой рядом с вами.

– Сержант Попов?

– Я справа с Ищановым и Беккузиевым поднимусь на гребень. Там видно будет.

– Смотреть внимательно. Нам есть, где укрыться, но и «душкам» места хватает. Не подставляться. Варгалионок! Забирай вещмешки, – убедившись, что его команды выполнены и группа готова к движению, командир взвода удовлетворенно вздохнул.

– И – последнее. Стрелять над головами. Они должны остановиться. Ну, все, вперед! Развернуться в цепь!